— Ничего, — поспешно отвечаю я, и обнаруживаю, что мои пальцы предательски дрожат. — Ничего не подумала.
— Точно?
— Да. — Я усердно киваю. Мне в голову никогда не приходило, что Люк, в котором я полностью уверена, мог бы здесь кого-то найти. Я только сейчас обнаруживаю, что подобные мысли вообще никогда меня не посещали.
Из-под правого рукава Каи выглядывают чудовищные багровые рубцы. Наверно, Кая сильно обожглась. Девушка, словив мой потупленный взгляд, поправляет куртку.
— Извини, — говорит она.
— Я много чего видела.
— На одном из испытаний… — Тонкими пальцами Кая загибает воротник. Под ним тоже прячутся уродливые шрамы, на которых без тошноты и отвращения невозможно смотреть. — Наступил опасный момент. Я угодила в кипяток. Для нас приготовили кипящее озеро, а над ним построили площадку. — Глаза Каи застыв, увлажняются. — Это уже не важно.
Должно быть, тогда случилось что-то страшное. От воспоминаний голос Каи задрожал, как сиротливый листок в ветряную погоду. Собеседница глубоко вдыхает:
— Хочешь, расскажу немного о Люке?
Люк как бы бросил меня, но я все ровно не прочь узнать о нем хоть немного. Мы не виделись два года, и за это время он непоправимо изменился. Почему, когда и как это произошло? Что его к этому подтолкнуло? И мне любопытно как сложилась его жизнь, и по какой причине не возвращается домой, в Котел. Сгорая от томительного нетерпения, я киваю:
— Конечно.
— Я о нем почти ничего не знаю. — Благоговейная улыбка слезает с моего лица. — Он ни с кем не общается.
— Кроме тебя, — предполагаю я. Вчера, когда Люк сноровисто разъезжал в Шаре, а зрители в унисон выкрикивали его имя, мне показалась, что они его друзья.
— Когда ему что-то нужно. — усмехается Кая. — Но за два года, он только вчера попросил о помощи.
— Так вы не разговариваете? — удивляюсь я.
— Иногда перекинемся парой слов. Но он всегда готов помочь. У меня стол поломался, но Люк починил за пять минут, а в благодарность ничего не взял. Это меня удивляет больше всего. — Кая натужно морщит лоб. — Просто в очередной раз напомнил, что я ему должна. Знаешь, что я тебе еще скажу?
Кая, интригуя, выдерживает мучительную паузу, а я затаиваю прерывистое дыхание в пространном преддверии важных сведений.
— Люк — сорвиголова. Самый настоящий. К тому же, его все здесь боятся. Но, присмотревшись, можно увидеть, что он хороший. Но мало кто об этом догадывается.
В Котле Люк часто дрался, умудрялся встревать во все уличные потасовки и перебранки, но ко мне он относился так, как относятся к хрупкой и дорогой вещице.
— И почему его все боятся? — спрашиваю я.