Тюленькин, узнав, что надо ехать в управление уголовного розыска области, не на шутку перепугался. У него оказалось столько работы на угольном складе — дыхнуть некогда! Когда же Антон сказал, что «Лада» нашлась и находится в Новосибирске, Семен Иванович мгновенно позабыл о работе.
Бирюков задумался. Поведение старого кладовщика казалось подозрительным. Это настораживало. Антон нажал клавишу селектора и попросил Голубева:
— Слава, организуй мне встречу с Шуриком Ахмеровым.
— Игнатьич, телепатия существует! — воскликнул Голубев. — Минуту назад я позвонил директору промкомбината, чтобы срочно направил Шурика к нам в райотдел.
— Как появится — сразу ко мне.
— Есть, сразу к тебе!
Ахмеров оказался белобрысым, заикающимся от волнения пареньком, которому с виду можно было дать не больше шестнадцати лет. На самом деле, как узнал Антон, в прошлом году Шурику исполнилось восемнадцать, в связи с чем ему пришлось после совершеннолетия около года отбывать наказание не в воспитательной колонии, где содержатся несовершеннолетние правонарушители, а в исправительно-трудовой, вместе со взрослыми преступниками.
— Понравилось там? — стараясь издали подойти к интересующей теме, спросил Антон.
Шурик смущенно улыбнулся:
— В в-воспитательной, у малолеток, лучше.
— Тебе, дружок, теперь уже в воспитательную не попасть. Только в исправительно-трудовой будешь отбывать наказание, если пойдешь по прежней дорожке.
— Я вообще за-закаялся туда попадать.
— А за что сел?
— За школьный ма-магнитофон.
— Украл?
— Ну. В Новосибирске на барахолке толкнул за сто рублей. Хотел за-заграничные джинсы купить.
— Житья не было без заморских штанов?
— Д-да н-ну их! Сам себе за-заморочил голову. Дружки в импорте рисуются. Хотел всех пе-переплюнуть.
— С теми, с кем отбывал наказание, не встречаешься?
На лице Ахмерова появилось удивление:
— Зачем встречаться? В колониях больше — одни ханыги.
Антон помолчал.
— Скажи, Шурик, ты не знаешь молодого здорового парня, у которого на груди татуировка — «Три богатыря»?
— Ка-ка-кажется, не знаю, — заикаясь сильнее обычного, ответил Ахмеров.
— А если честно, Шурик?..
Ахмеров мялся, опустил глаза, словно решал: говорить — не говорить. Наконец сказал:
— «Трех богатырей» Савка Вожегов в колонии вы-вы-колол.
Бирюков мгновенно сосредоточился:
— Кто он? Где теперь?
Шурик покосился на молчаливо сидящего Голубева, вздохнул и, с трудом преодолевая заикание, медленно стал рассказывать. Наказание Ахмеров отбывал в Красноярском крае, где и познакомился с Вожеговым. Когда Шурика перевели в исправительно-трудовую колонию, Савелий уже больше месяца находился там. До этого, будучи, как и Шурик, несовершеннолетним, он год и десять месяцев пробыл в воспитательно-трудовой колонии. Судимость у Вожегова, по его словам, была за хулиганство. Говорил, что «на спор с огольцами пырнул ножом одного пузана». Освободился Савелий на неделю раньше Шурика и сказал Ахмерову, что сразу поедет в Минск, к родителям. А еще он хвастался, будто знает в лесу под Минском потайной немецкий склад оружия, оставшийся от войны. В этом складе всяких разных пистолетов и патронов — тьма-тьмущая!