– В этом нет необходимости. Ливи любит свидетелей.
– А я заметила. Насколько я знаю, Эштон тоже. Ну и я ничего не имею против. У этого парня такая фигура!.. Какой торс! Так и хочется всю ночь напролет ласкать языком его грудь. Ну, Ливи так и делала…
Меня пробивает нервический смешок.
– Ничего я не делала. Прекратите!
– А ты сначала признайся, что вчера всю ночь ловила с ним кайф.
Я отчаянно трясу головой.
– А задница у него какая! Я как-то раз потрогала. Ну, конечно же, мне не так свезло, как вчера Ливи.
– Хватит!!!
Повышенный тон лишь раззадоривает Кейси.
– А я дождаться не могу, когда же она доберется до его.
– Ладно! Да, я получила удовольствие! Огромное! Только прекратите это разговор! Не хочу больше видеть этого типа.
– До тех пор, пока снова не напьешься.
– В жизни больше не стану пить! – заявляю я.
– Ах, Ливи… – Сестра поворачивается и прижимается ко мне.
– Да, я не шучу! Ведь я как выпью, так из меня черти лезут. Ну, прямо вылитый Джекилл и Хайд.
– Помнишь, отец говорил, что даже в самом выдержанном ирландце есть немного безумия. Ты вчера это с блеском доказала.
Ирландка.
– Эштон называл меня Ирландкой. Почему?
– Не знаю, Ливи. Вот напьешься в другой раз, и сама его расспросишь.
Закатываю глаза, но спор не продолжаю. Одна мысль все не дает мне покоя.
Ирландка.
Ирландка.
Распахиваю глаза и стягиваю простыню с лица.
– По-моему, у Эштона на ягодице татуировка «Ирландка». Верно?
Повисает пауза. А потом Кейси садится и с горящим от возбуждения глазами выпаливает:
– Ну, конечно же! А я и забыла! – И они с Риган начинают хохотать. – Как же я могла об этом забыть! – Она грозит мне пальцем. – Ну и сестренка у меня! Сразила наповал такого самца! – И она хлопает в ладоши с безудержной радостью. Веселится, как четырехлетний малыш в предвкушении сладкой ваты. – Молодец! – Она показывает мне большой палец, и немного погодя я хлопаю ладонью о ее ладонь. – Ливи, ты все еще о чем-то сожалеешь? Прикинь, каково будет этому типу, когда он сообразит, отчего у него саднит задница…
Риган хохочет до слез, наверняка уже косметика вся поплыла, и смеется так заразительно. Скоро уже вся двухъярусная кровать сотрясается от дружного хохота над роскошным капитаном команды по гребле и его расписанной ягодицей.
И хотя мне неприятно и трудно признаться даже себе самой, приходится признать, что прошлой ночью я оттянулась.
По полной.
* * *
К трем часам мне становится намного лучше. Настолько лучше, что запах кофе и свежей выпечки в уютном местном кафе, куда мы зашли перекусить, уже не вызывает приступа тошноты. Но теперь на смену похмелью приходит грусть.