– Ему приходилось тяжелее всех. И теперь он безмерно благодарен тебе. Думаю, они сами тебе всё скажут по дороге домой. А сейчас просто воспользовались безопасной минуткой, пока никто не видит, чтобы выразить свои чувства. Кстати, – он склонился чуть ниже ко мне. – Не думай, что я тебе не благодарен. Это просто невероятно – находиться в толпе людей и вообще не чувствовать жажды. Конечно, нечто подобное я уже испытывал, когда мы ездили в город, но ты была рядом, я чувствовал твой запах, и он заглушал для меня все остальные аппетитные ароматы. А здесь ни тебя, ни твоего запаха рядом не было. А эффект остался. Спасибо.
– Я рада. Правда, я передать не могу, как я этому рада. Теперь так будет всегда!
Лёгкая морщинка исказила идеально гладкий лоб Эдварда. Он печально вздохнул.
– Если б этого можно было достичь не такой ценой.
– Перестань себя изводить. Другого пути нет. Просто смирись и прими как данность. Позволяя мне помочь тебе таким образом, ты доставляешь мне огромную радость. Я чувствую себя ещё ближе к тебе. Пожалуйста, не отвергай это.
– Я не думал об этом в таком ключе. Но я понимаю, о чём ты. Хорошо, больше я не буду переживать из-за этого. Обещаю.
«По крайней мере, вслух». Он не будет больше говорить об этом, но я понимала, что переживать он не прекратит. Что ж, остаётся надеяться, что со временем Эдвард просто привыкнет.
На философии я безумно скучала и отсчитывала секунды до конца урока, краем уха слушая, как Сьюзен с Линдой продолжают обсуждать то, что открылось им на первой перемене, и что они пережёвывали все прошедшие после этого уроки: несравненный и недоступный Эдвард Каллен заинтересовался этой мелкой новенькой. Да, я довольно симпатичная, этого они не отрицали, но ведь они-то гораздо, гораздо красивее! И ярче, и одеваются лучше! А какие у них фигуры – роскошные, длинноногие! А он даже ни разу не взглянул в их сторону, хотя они специально старались лишний раз продефилировать мимо в коридоре на переменах. И что он нашёл во мне такого, чего нет у них? Да я же даже краситься не умею! Разве я не знаю, что блондинка не должна красить ресницы чёрной тушью – это выглядит неестественно! Но, это, наверное, потому, что я не настоящая блондинка – брови-то у меня чёрные!
В этом месте я едва сдержала улыбку. Вот бы они удивились, узнав, что я вообще не крашусь. И эти чёрные брови и ресницы при светлых волосах – мои собственные. И это – самая незначительная из всех моих странностей. Но пусть думают, что хотят, меня это совершенно не задевает. Главное – что Эдвард меня любит, а уж без восхищения и одобрения этих двух самовлюблённых красоток я как-нибудь выживу.