– Но я для всех чужак! Куда же мне деваться-то?
– Теперь ты уже стала членом семьи. И ты больше нам не чужая. С этим-то она уже смирилась.
– Ты сказал – «сначала»? Значит, есть что-то ещё?
– Да, есть. Розали просто-напросто ревнует.
– Что? – я буквально подпрыгнула, резко выпрямившись и недоверчиво глядя на Эдварда. – Не может быть! Да я никогда! Да с чего она взяла? У меня даже в мыслях не было!.. Я же к нему как к брату… И всё!..
– Успокойся, успокойся, я совсем не это имел в виду. Дело вовсе не в Эммете.
– А в чём же тогда? – немного успокоившись, я снова устроилась на кровати, на этот раз усевшись, скрестив ноги по-турецки. Голубая фланелевая пижамка с овечками и облачками, купленная Элис в шутку, но очень уютная и удобная, поэтому сразу ставшая моей любимой, вполне позволяла мне принять такую позу.
– Ты, наверное, уже обратила внимание, что все мы, вампиры, довольно красивы?
– Да, что-то такое я вроде бы заметила, – улыбнулась я. – Надо быть совсем слепым, чтобы такое – и не заметить. Вы же все – просто совершенство!
– Ну, не то что бы совершенство, – похоже Эдвард даже немного смутился, – но мы, действительно, выделяемся среди людей. Хотя до того, как стать вампирами, мы все имели довольно обычною внешность. – И, видя мой недоверчивый взгляд, уточнил. – Ладно, не совсем уж обычную. Мы были довольно симпатичными. Но не более того. Красота пришла к нам в момент перерождения. А вот Розали была признанной красавицей ещё будучи человеком. И перерождение эту красоту только усилило. Поэтому даже среди нас, вампиров, она славится своей непревзойдённой красотой.
– Это понятно. Хотя я лично какой-то особой её не вижу. И Элис, и Эсми, и Розали – для меня как-то все одинаково прекрасны. Так, а ревность-то тут причём. Тем более ко мне?
– Розали очень тщеславна. Была такой ещё человеком, такой и осталась. Она очень гордится тем, что нет никого, кто превосходил бы её по красоте. И тут появляешься ты.
– А что – я? Да, я симпатичная, в принципе, на вашем фоне я не выделяюсь и дурнушкой не кажусь. Но и только.
Эдвард тяжело вздохнул, а потом взял меня за руку.
– Энжи, ты что, действительно не понимаешь, насколько ты обворожительна?
Наши глаза встретились. В его взгляде я увидела нечто, что заставило моё сердце биться с удвоенной скоростью. Неужели он тоже испытывает ко мне влечение? Неужели мои чувства не безнадёжны? Его рука медленно поднялась и тыльной стороной ладони осторожно погладила меня по щеке. Мы продолжали зачарованно смотреть друг другу в глаза, потом взгляд Эдварда переместился на мои губы. Я почувствовала, как они пересохли и быстро облизнулась. Его взгляд загорелся диким огнём, рука с моей щеки скользнула на шею и стала медленно наклонять меня, притягивая к его лицу. Моё дыхание прервалось, я, не отрываясь, глядела на его губы, предвкушая первый в своей сознательной жизни поцелуй. И вдруг… В гостиной кто-то на полную громкость включил бейсбольный матч по телевизору. Громкие крики болельщиков заставили нас вздрогнуть, выведя из транса. Взгляд Эдварда резко изменился, на какую-то минуту в нём мелькнуло что-то типа ужаса, а потом он стал абсолютно спокойным и в какой-то степени безразличным. Словно ставни захлопнулись. А его рука, только что лежащая на моей шее, уже небрежно гладила меня по голове. Словно ничего и не произошло.