Но уже на следующее утро снова заставил себя не видеть, не замечать ее взглядов, ее молчаливого ожидания. Стоит ли удивляться, что со временем все стало только хуже, сложнее?
Он правильно сделал, что уехал. Временами он сам себя не узнавал, и все, что не было Тари, казалось блеклым, неинтересным. Но в следующий момент он вспоминал о Коварэне, и томящая нежность сменялась жгучей ненавистью. О, как лаонт посмеется над ним, если узнает, что вслед за его сестрой Гергос посмел полюбить его племянницу! И в этот момент Окъеллу ненавидел всех женщин рода Коварэн. А потом он вспоминал про Дайану, отца и брата – и ненавидел весь мир. Кроме Тари. С нее все начиналось и к ней же приходило.
Безумие, одержимость, от которой можно было избавиться лишь одним способом – уехать как можно дальше и постараться выкинуть проклятую девчонку из головы. Но даже этот способ не работал. Потому что от Анкъера до Льена было всего несколько десятков миль. Потому что он знал, что Тари по-прежнему ждет его.
И тогда Окъеллу придумал новый план. Такой, который бы давал ответы на все вопросы, устранял все разногласия. Он попробует узнать правду о Коварэне, если понадобится, он будет жесток, он поманит Тари самым желанным, но выяснит наконец, что заставило ее сбежать. Она своими руками отдаст ему шкатулку – если дело и впрямь в ней. Но саму Тари его месть не коснется. Для всего мира Атарьяна Коварэн давно перестала существовать, никто не свяжет ее с Тари эль Нахри, особенно если Тари эль Нахри выйдет замуж, сменит имя, уедет в какую-нибудь глухую анкъерскую провинцию...
Оставалась сущая мелочь – убедить самого себя в том, что это действительно самый лучший выход. Окъеллу потратил на это много дней, но все равно не поверил до конца. Дальше ждать было нельзя, скоро сезон подойдет к концу, и шанс встретить подходящего жениха существенно снизится. Летом анкъерские аристократы предпочитают отдыхать за городом и пышных собраний уже не устраивают. Значит, все должно случиться в самое ближайшее время.
Послышался звонкий перестук копыт по песчанику. Гергос отставил стакан с давно нагревшимся лимонадом и пошел навстречу кавалькаде. Разумеется, {ее} он увидел первой. И тут же разозлился на себя за поднявшуюся в душе обиду. Тари не выглядела истосковавшейся, несчастной, убитой долгой разлукой. Наоборот. В светло-зеленом летнем платьице и кокетливой шляпке она была до невозможности хороша. Глаза весело сверкали, на щеке играла лукавая ямочка...
Нет, она, конечно, обрадовалась ему и поприветствовала с большой теплотой, но это было не то, не так! Гергос наткнулся на насмешливый взгляд Мариники и резко отвернулся. Он и сам знал, насколько это глупо.