Эвретто, бледный, но собранный, вошел, неся поднос. Гергос тут же запротестовал: он не хочет есть! – но слуга принес не еду. На подносе были чистые бинты, мазь и миска с водой. Гергос позволил сменить повязки.
– Ри?
Эвретто качнул головой. Глупо было даже надеяться. С другой стороны, если бы Дядюшке удалось разыскать глупого мальчишку, стал бы он молчать? Скорее сразу бы притащил его под окна особняка, чтобы содрать кожу на глазах у Гергоса. Как же не вовремя он позволил себя ранить! А ведь еще полиция…
– Помоги мне встать.
– Ваша светлость, врач не велел.
– Замолчи и помоги встать.
Тихо, но жестко. Гергос подкрепил приказ взглядом, который ясно говорил: я помню, из-за кого начались проблемы. Эвретто побледнел еще больше и послушно подхватил хозяина под руку, помогая подняться. Стоять было сложно. Только Гергос открыл глаза, и мир завертелся, как во время шторма. Но времени на слабость не осталось.
– Собери вещи, самое необходимое, пару смен белья. И позови дворецкого.
– Слушаюсь, ваша светлость.
На этот раз Эвретто спорить не стал. Учится. Стоило камердинеру уйти, Гергос ухватился за стену и несколько минут вообще не двигался, пытаясь справиться с тошнотой. Чистым усилием воли он заставил себя отойти к окну и выглянул наружу. Крассон не обманул. Трое дежурили перед домом. Наверняка и другие выходы под присмотром. Не отпуская подоконника, Гергос вынул из тайника под резным столиком заряженный пистоль.
Вошел дворецкий с очередной порцией опиума. Гергос сделал вид, будто не заметил протянутый стакан.
– Парлато, сколько человек сейчас в доме?
Дворецкий задумался лишь на долю мгновения.
– Семнадцать, ваша светлость.
– А сколько женщин?
– Восемь, ваша светлость.
Женщин надо увести в первую очередь. Едва ли люди Дядюшки полезут в дом днем, но лучше не рисковать. А с наступлением ночи они наверняка решат поживиться. Сточные крысы.
– Прикажите всем, чтобы взяли самое ценное и готовились уходить. Женщины пойдут первыми.
– Ваша светлость?! – возмущенно воскликнул дворецкий.
Гергос невесело улыбнулся.
– Мне жаль, Парлато, но к вечеру эта крепость падет. Не будем терять времени!
Он держался из последних сил, уже чувствуя симптомы подступающей слабости. Вцепился в подоконник и с наигранной небрежностью намотал на кулак шнурок от шторы. Может, хоть это позволит продержаться на ногах хотя бы еще пару минут? Только бы Парлато не стал спорить... Но, к счастью, дворецкий наконец осознал всю серьезность положения. Холеная физиономия приняла суровое выражение, бакенбарды воинственно встопорщились.