– Идите, – махнул рукой Гергос, – я захлопну крышку.
– А как же вы?
– У меня еще есть дела.
– Гергос, я вас не оставлю!
– Как будто у вас есть выбор.
– Я выведу вас силой, если понадобится!
– Откуда столько дерзости, Крассон?
– Я спас вам жизнь и требую, чтобы вы ушли.
Того и гляди, он всему Каргабану об этом расскажет!
– Не льстите себе, мой мальчик.
Гергос со стоном поднял руку и вытащил из внутреннего кармана пистоль.
– Я бы никогда не сунулся в Лулуань, имея при себе только два клинка.
Получилось. Видимо, Крассон не знал, что Дядюшка ненавидит огнестрельное оружие и, будь у Гергоса и впрямь с собой пистоль, его бы и на порог не пустили.
– Что вы намерены делать?
– Искать Ри.
Ни о чем другом думать не получалось.
– Гергос, не будьте идиотом! Вы даже шагу ступить не можете без посторонней помощи!
– У меня будет время отлежаться. Люди Лу не пойдут на штурм до наступления темноты. К тому же кто-то должен остаться, чтобы дом не выглядел заброшенным. А вечером я уйду.
– Тогда останусь я.
– Не дурите.
– Гергос, если вы продолжите спорить, я вас ударю. И нет, ваш пистоль меня не остановит, вы даже прицелиться как следует не в состоянии.
– Я никуда не...
Падая, Гергос с удивлением осознал, что Крассон и впрямь его ударил. Несильно, по щиколотке. А потом подхватил и потащил к черному провалу подземного хода.
ГЛАВА 10. ШКАТУЛКА
– Я знаю, что ты не спишь, так что можешь открыть глаза.
Атарьяна не пошевелилась. Мир вокруг не сильно ее интересовал. Она знала, что находится уже не в подземелье, скорее всего, ее перенесли обратно в жилую часть дома. В новую комнату, потому что она разбила окно в старой. Но особого желания проверять догадку не было, и Атарьяна продолжала лежать, закрыв глаза и мысленно считая вдохи.
Голос не отставал.
– Ваше высочество, не заставляйте меня быть жестоким.
Что такое жестокость? И что такое боль? Казалось, правую ногу Атарьяны по колено опустили в горячее масло, иногда брызги долетали и до середины бедра, а вот стопы она практически не чувствовала. Наверное, она полностью растворилась в раскаленном металле. Атарьяна вздрогнула, как от холода. Ее знобило.
– Принесите еще одеяло!
А это что – жестокость или забота? Желание помочь или всего лишь попытка не дать ценному свидетелю погрузиться в пучины лихорадки? А было бы здорово. Больнее уже не станет, а вот не думать будет проще. Атарьяна сильнее сжала зубы, чтобы не стучали, и продолжила считать.
Сначала ее укрыли, потом поднесли к губам что-то холодное – край фарфоровой чашки, внутри что-то плещется. Не вода, гуще и ароматнее. Атарьяна так и не разжала губ, и жидкость стекла по подбородку прямо на подушку. Рядом кто-то выругался. Интересно, кто с ней нянчится: неужели сам дядюшка? Или он прислал кого-то из своих громил? А впрочем, не так и интересно.