Сотни тысяч беженцев наводнило Европу, среди них не только сирийцы, здесь и пакистанцы и ливийцы, кенийцы, угандийцы, афганцы, йеменцы и прочие желающие вкусно и много жрать и не работать. Всех ли их выгнала с насиженных мест война? Отнюдь, большинство прибыло за вкусной похлебкой со своим уставом жизни, и вот уже Европа со своими гореруководителями стоит, открыв рот, и не знает, что делать с этим наплывом беженцев, Америка, несущая демократические ценности в страны, живущие в средневековье, так и не осознавшая, что же мы натворили, Россия, поставляющая боевиков из Чечни и Дагестана, Татарии и Средней Азии. Рано или поздно они вернутся к себе, сытые, устроенные – и скажут остальным, тем, кто сегодня остался:«Милости просим в наши сытые места, там все готово для вас, мы добились: мечети построены, они ходят в хиджабах и боятся носить короткие юбки, там нет свинины, а муэдзин каждое утро призывает к утренней молитве».
Зерно, брошенное когда-то Садыком, проросло богатым урожаем. Всю свою жизнь он призывал мусульман к убийству кафиров, и вот сегодня он пожинает плоды своей деятельности: теракты на Северном Кавказе, в США, Германии, Бельгии, Франции, Турции, а сколько крови в Сирии, Ираке, Афганистане, Ливии и Йемене, воюют против диктаторов-президентов, против ущемления прав трудящихся, против национальной принадлежности, против ущемления религии, против унижения из-за цвета кожи, воюют просто потому, что поколение выросло в условиях войны, и они эти люди ничего другого не умеют и не хотят ничего другого. О великий и всемогущий, неужели ты не вразумишь детей своих и обречешь человечество на мрак средневековья?
Сегодня ночью к Садыку во сне вновь приходил Джура. Только тяжелый сон навалился на Садыка, а этот уже здесь сидит и смотрит на него своим пронизывающим взглядом, упрекая во всех смертных грехах: «Религия – это искренность, трижды повторил Мухаммад, искренность перед Аллахом и перед мусульманами, а ты всю свою жизнь сам жил во грехе и обманывал людей». «Сними чалму, – вдруг попросил Джура, и Садык повиновался, оголив свой бритый череп. – Вот видишь, Имам-ат-Тиризми, передал хадис в котором сообщается, что Мухаммад проклял тех, кто бреет головы, а ты? Ты нечестивец и проклят будешь Аллахом. Ты всю свою жизнь гордился, что самоубийство ввел в ранг шахидизма, а знаешь ли ты, что самоубийство – великий грех, и однажды Аллах по поводу самоубийцы сказал: “Мой раб опередил меня, и Я лишаю его возможности войти в рай” (аль-Бухари. Фатх аль-Бари, т. 6, с. 496)? Ты посмотри, что сделали твои паршивые книжонки, кровь льется рекой и ведь воюют уже братья между собой. Посланник Аллаха сказал: “Пусть никто из вас не поднимает оружия на своего брата, потому что сатана может насесть на его руку, и тогда он попадет в яму с огнем” (Шарх Сахих Муслим, т. 16, с. 408)». – «Неправда, – возразил Садык, – мы воюем против сектантов, они не истинные мусульмане». Джура с грустью смотрит на Садыка и говорит: «Абу Хурейра сообщает, что пророк сказал: “Если кто-нибудь поднимет меч на своего брата, то ангелы будут проклинать его до тех пор, пока он не опустит его, даже если это будет сводный брат по отцовской или материнской линии”. В конце Джура заявил, что будет являться к Садыку до тех пор, пока он не умрет, и Аллах не сожжет его подлую душонку, Садык хотел возразить ему, но в ответ услышал громкие удары, еще не проснувшись окончательно, он понял, что это пришли за ним, да, это был спецназ, они ломали двери, они возьмут не только его, они возьмут всех, кто сегодня помогает ему, они возьмут их с оружием и боеприпасами, с литературой, которую привез Садык, наркотиками, которыми они отравляли сознание тех, кто добровольно объявлял себя шахидом и записывался в боевики Исламского государства. Времени оставалось немного, в тюрьму Садык не хотел, он перекинул развернутую чалму