Трудно поверить, но совсем еще недавно здесь цвели сады, щебетали птицы, стояли ухоженные виллы под черепичными крышами. Все это было разрушено проклятыми израильтянами, позорно бежавшими с освобожденных территорий. Многие герои освободительного движения тайно надеялись получить добро, оставленное ненавистными сионистскими врагами, однако вместо этого получили лишь горы строительного мусора на захламленных территориях. Так чего же мы добились своими призывами к освобождению? Какую свободу получили? Может, сумели их накормить, дали им престижную высокооплачиваемую работу, красивые благоустроенные дома? Нет, нет и нет. Снова призываем к борьбе с проклятыми сионистами. Сколько же можно? Ведь когда-нибудь люди поймут, в какое болото мы их тянем.
Джура привалился к сырой стене и стал наблюдать за происходящим на улице.
Спасти друга Жеке не удалось. Вроде и слова были правильными, и бывшего друга он не клеймил позором предательства, а как-то получалось, что именно он, Жека, явился главной жертвой своей доверчивости, именно он, а не Сашка, пострадавший в этой истории. Инструктор Савельева торжествовала, нажимая на подлость нации, которую пригрел на груди любвеобильный русский народ. С тех пор Жека с Сашкой не встречались, Фельдманы были заняты приготовлением к отъезду, а для Жеки наступили времена подготовки к выпускным экзаменам. Единственное, о чем думал и мечтал Жека, это встретиться с Диной и рассказать ей, как он несчастен от потери друга и что он ни в чем не виноват, что ему сейчас очень тяжело, и только она может помочь ему. Но Дина постоянно была не одна: то ее сопровождали подруги, то какой-то мужик с усами, и Жека никак не мог с ней поговорить. Жека решил, что вечером подкараулит Дину у подъезда и объяснится с ней.
Он ждал ее во дворе дома уже третий час, а она все не появлялась. Неожиданно во дворе мелькнули две тени. Жека уже хотел выйти навстречу из-за дерева, за которым простоял весь вечер, но Дина была не одна, и потому Жека замешкался. Дина была вместе с Сашкой. Значит, она продолжает встречаться с ним, с тем, кто по определению страны предал ее интересы, с тем, кто бежит туда, на Запад. «Дура, какая же ты дура, – шептал Жека. – Он уедет и бросит тебя, а ты останешься здесь со всеми проблемами, которые тебя ожидают в будущем. Он там будет блаженствовать в неведении, что ты под прицелом спецорганов, а он забудет тебя и твою любовь на второй день отъезда». Нет, он не подошел, он не сказал все это. Почему? Струсил, испугался, что Сашка даст по морде. Нет, понял, что Сашка не такой, что не бросит и не забудет, что любит ее, а она его, и потому верит ему безгранично. «Ладно, – решил Жека, – объяснюсь с ней, когда он уедет».