Джура сидел на топчане под виноградником и лениво пил чай. В такую пору, когда солнце нещадно печет и температура под сорок тепла, нет ничего лучше, как крепкий зеленый чай и плотная зелень виноградных листьев над головой. Жены, а их у Джуры уже три, тихо ходят в саду и занимаются своими женскими делами, отправив детей в дальний угол сада, где те возятся с игрушками, привезенными Джурой из разных стран, мальчишки с автоматами и точными копиями пистолетов, девчонки с куклами. Над головой Джуры подвешена клетка, в которой глупая цесарка квохчет целый день, услаждая слух хозяина.
Одно плохо: все это не только не радует Джуру, а скорее раздражает, он закрывает глаза и видит ее, ту, что перевернула всю его жизнь, ту, что как морока не дает ему возможности окунуться в блаженство любви его жен и преследует его везде и всегда своими бездонными глазами и точеной фигурой в синем купальнике с алой лентой в руках. «О великий, – просит Джура, – избавь меня от этого наваждения», но в ответ он видит ее осуждающий взгляд и слышит слова: «Он не мог умереть, он трус и предатель». Джура начинает стонать и просыпается, испуганные жены стоят возле топчана, не решаясь сказать слово и разбудить спящего. «Ну что собрались? – грубо кричит Джура. – нечем заняться? А ну брысь отсюда». Жены, давно привыкшие к грубости хозяина, немедленно удаляются. «Разве это женщины, – думает Джура, – овцы, купленные за деньги, разве можно из-за таких мучиться и сгорать в пламени любви, разве такая заставит умирать от ревности или вознесет до неведомых высот от опьяняющего сладострастия. Они даже ночью покорны и холодны, как бесчувственные бревна, ожидая его, а потому он вынужден закрывать глаза и вызывать образ любимой, чтоб исполнить долг мужа». А их дети? Где-то Джура прочитал, что самые деспотичные режимы существуют там, где женщины наиболее угнетены, что это в основном характерно для мусульманских стран. Везде, где женщина превращена в рабочую скотину, воспитанные ей дети невежественные и отсталые дикари. Старший вот растет балбес балбесом, вместо изучения Корана и фетв к сунам читает агитки Садыка и рвется убивать неверных, эх, знал бы он, каково убить человека, как эти окровавленные лица преследуют тебя по ночам и не дают успокоения твоей истерзанной душе, ведь просил Садыка, чтоб не дурил парню голову, ведь мал еще, а тот напялит на него повязку шахида5, вложит ему в руки калаш и восторгается новым бойцом за истинную веру. А сам веру эту всю исковеркал и оставил от нее лишь убийц. Сколько спорил с ним Джура, сколько убеждал: остановись, возьми книги, прочитай, что есть истинный мусульманин, ведь существует декларация веры: