Мы медленно побрели по тротуару… Настя уже перестала плакать. К моему удивлению, все попытки заговорить с ней оказались безуспешными. Настя молчала и смотрела куда-то в сторону. У ближайшего кафе я остановился и предупредительно распахнул перед Настей дверь.
Честное слово, когда в октябре грустные дворники жгут листву, кофе приобретает какой-то особый, терпкий привкус. Он больше горчит, пахнет дымом, и его теплота кажется куда более приятной, чем, допустим, в жарком июле.
Я улыбнулся и задал Насте самый что ни на есть дурацкий вопрос:
— Ты любишь пить кофе в октябре?
Настя механически кивнула, рассматривая стакан.
— Посмотри за окно, — попросил я.
Настя посмотрела.
— Октябрь. Падают последние листья, и мы пьем кофе… — я говорил противным голосом поэта-неудачника испытывающего очередной приступ вселенской скорби. — Пройдет год, снова будут падать листья, и мы снова будем пить кофе. Все проходящее, Настенька. Вечных истин нет, кроме одной. А она гласит, что все проходящее — вечно. Нужно жить дальше. Кстати, ты меня слушаешь или нет?
— Слушаю, — Настя кивнула. — Я тебя очень внимательно слушаю. Десять минут назад, в телефонном разговоре, ты расспрашивал какую-то женщину про кота, а теперь решил сойти с ума и заговорил о кофе в октябре.
— Я пытаюсь понять, что мне делать дальше.
— Жаль, что этого не может сделать Коля. Я уверена, что сейчас, в кабинете следователя, его бьют по голове большими, черными палками.
«Пора, — решил я. — Извини, пожалуйста, меня Настя, но пора!..»
— А тебе не приходила мысль, что Коля сам во многом виноват? — резко спросил я.
— Коля?.. А разве он, а не ты написал идиотскую статью?
— Я хотел вернуть кирпич.
— Плевать я хотела на твой кирпич.
— Не на мой, а на свой.
— На свой тем более. Мне нужен Коля.
— Во время следствия Коля сразу же заявил, что он, мягко говоря, не очень сильный человек. А таких, как известно, любят бить. Иногда из простого интереса.
— Во-первых, Коля не заявлял ничего подобного, — повысила голос Настя. — А, во-вторых, он умный и сильный. По вечерам, когда другие мужики пьют водку или лезут в постель к чужим женщинам, Коля сидит дома и работает.
— Конечно, — согласился я. — А когда не работает, то пьет сухое вино и играет с тобой в поддавки на щелчки.
— Вот именно этим он мне особенно дорог! — громким, трагическим голосом заявила Настя.
Мы встретились с ней глазами. Я невольно подумал о том, как сильно изменилось ее лицо за последние полчаса: оно осунулось, стало твердым, а возле носа вдруг пролегла легкая тень суровой морщинки.
Я немного подумал и сказал: