Настя заботливо поправила мужу воротничок рубашки и принялась рассказывать ему наше вчерашнее приключение. Пикантные подробности женщина благоразумно пропустила. Впрочем, избавиться от всех было, попросту говоря, невозможно. Но умная Настя изобразила отдельные сцены своего визита так, будто отвратительный Гена валялся у нее в ногах, выпрашивая невинный поцелуй в щечку. О взаимных укусах и порванном лифчике умная Настя не сказала не слова.
Я отошел к окну и задумался.
Когда Настя закончила свой рассказ, Коля громко сказал:
— Боже мой, ну почему из-за меня каждый раз честные люди попадают в тюрьму?
Я грустно усмехнулся. Коля-то тут при чем?.. Прежде чем направиться в ресторан, я должен был запереть темпераментного адвоката в подвале ее собственного дома. Моя вина была неоспоримой.
— Хорошо. Я верну этого Гену следователю, — твердо сказал Коля.
Я оглянулся. Коля стоял, скрестив руки на груди и грозно сверкая глазами.
— Еще чего!.. — строго сказал я.
— Я верну его, — повторил Коля. — Как-то раз ты сам говорил, что мне пора становиться настоящим мужчиной.
— Да, но не обязательно начинать с эпических подвигов.
Неожиданно в наш спор вмешалась Настя.
— А почему это ты считаешь, что Коля не сможет этого сделать? — сразу на повышенном тоне заговорила со мной Настя. Она бросила на своего мужа быстрый взгляд, в котором легко угадывалось восхищение. — Чем Коля хуже тебя?
— Послушайте, друзья мои… — начал было я.
— Так с друзьями не поступают, — отрезала Настя.
— Что значит так?
— Пренебрежительно. Раскомандовался тут.
Я поднял вверх руки.
— Да как хотите, Господи!.. Что мне больше всех надо? Кстати, что ты собираешься предпринять, Коля?
— Ну, я еще не знаю… — Коля посмотрел на жену.
— Решим по ходу дела, так будет проще, — сказала Настя. — Мы пойдем вдвоем.
Сборы в дорогу заняли совсем мало времени. Конечно, я пытался еще раз остановить разгоряченных супругов, но Настя была неумолима. Не исключено, что молодая женщина попросту пыталась загладить свою чисто теоретическую вину перед мужем и торопилась доказать ему свою искреннюю преданность.
Когда входная дверь захлопнулась, я махнул рукой и устало опустился в кресло. Несколько минут я рассматривал собственную квартиру, а потом мельком взглянул на телевизор. Мое настроение было настолько отвратительным, что если бы увидел на экране секс-певичку, я попросту вышвырнул телевизор в окно. Но на экране торчал какой-то политический дядя и, потрясая свеженаеденными щеками, доказывал, что без его непосредственного участия в демократических преобразованиях Россия рухнет в пропасть.