— Лучше убей, гад!
Стараясь говорить спокойно, я спросил:
— Здесь должна быть женщина. Где она?
— Я не женщина.
— Ты не ответил на вопрос.
— Не знаю!.. Я здесь совсем один.
Голос показался мне знакомым, и я спросил:
— Ты кто?
— А ты кто?.. И вообще не дави мне на шею, позвоночник сломаешь.
Я чуть ослабил захват. Задать следующего вопроса я не успел — за дверью захохотали и в камере вспыхнул яркий свет. Несколько секунд я с удивлением рассматривал своего противника, а потом плюнул с досады и отпустил его. На нарах лежал всклоченный и одичавший Гриша.
Пару минут мы приводили себя в порядок, искоса посматривая друг на друга. Гриша сердито сопел и никак не мог зашнуровать дрожащими пальцами шнурки потерянного в пылу схватки ботинка. Я поднял с пола рукав его пиджака и положил рядом с Гришей. Он благодарно кивнул.
— Давно ты здесь? — спросил я.
— Второй день, — голос Гриши трагически дрогнул.
— Ты сильно изменился, — заметил я. — У тебя такой робинзоновский вид, словно ты прожил тут лет пять.
— Меня допрашивала Шарковская.
— Та или другая?
Гриша не понял шутки и выругался.
— Конечно та.
— Сочувствую. Что же она хотела?
Гриша пожал плечами.
— Черт ее знает. Сначала она расспрашивала меня, о чем мы болтали на вечеринке после твоего освобождения. Потом рассматривала списки по распределению участков, — их отобрали у меня при обыске, — а затем целых полчаса молча курила у окна.
Новость о списках насторожила меня. Я почти забыл об их существовании.
— Зачем Светке списки? — спросил я.
Гриша немного успокоился. Он сел и вытащил сигареты.
— Ты знаешь, — прикурив измятую сигарету, заговорил он. — У меня сложилось такое впечатление, что она и сама толком не знает, зачем они ей нужны. Кирпич-то уже свистнули и это все знают.
— Значит, ты так и не понял, чего она хотела от тебя?
— Нет… — Гриша обиженно хлюпнул носом. — Этот следователь не женщина, а змея подколодная. Она хотела меня завербовать в осведомители.
Я улыбнулся.
— Понимаю. Ты не согласился. Тогда Светка сказала, что подсадит на ночь к тебе в камеру какого-нибудь типа со строго определенными сексуальными наклонностями. Такая провокация в ее стиле. Ты, конечно, занервничал. Когда охотник вдруг превращается в добычу, он поневоле начинает нервничать. Но зачем Светке вдруг потребовался доносчик?
— Понятия не имею, — Гриша развел руками. — Кстати, Светка сказала, что тот тип, которого она подсадит ко мне в камеру, любит называть свои жертвы «Раечками». Я здорово испугался.
— Ладно, все уже закончилось, — я подошел к двери и стукнул по ней кулаком. — Эй, служивый!