И тогда я сбежал… Я пришел в себя уже на улице. Оглянувшись по сторонам, я вдруг понял, что мне безразлично куда идти. Уйти далеко от дома мне не удалось. Я плохо обращал внимание на то, что происходит вокруг, и на первом же перекрестке чуть не угодил под «иномарку» с четырьмя крепкими парнями. Машина выехала на тротуар, сбив урну.
Наверное, сидевшие в машине считали себя крутыми ребятами. Сначала оттуда вышли двое и не совсем вежливо поинтересовались у меня, за каким чертом я бросаюсь под колеса. Они ждали от меня унизительных объяснений. Но мой ответ на грубость был, мягко говоря, не адекватным и откровенно хамским.
Когда меня ударили первый раз, я не удивился и ответил тем же. Парень даже не охнул — скользнув спиной по отполированному боку машины, он сел на землю и не вставал до конца драки. Потом я увернулся от удара его дружка и пару раз крепко съездил по маячившей передо мной коротко остриженной голове. Я совсем забыл про свой правый травмированный кулак и предпочитал действовать именно им. Из машины выскочили еще двое, но я был зол и не собирался уступать. Вскоре еще один из моих противников, шатаясь и держась руками за разбитое лицо, отошел в сторону. Парни немного растерялись, но простая мысль, что человека можно испугать, размахивая монтировкой, придала им сил. Мне стало смешно. Мир потерял для меня реальные очертания. Он сузился до величины той площадки, на которой происходила драка, а все остальное просто исчезло. Злость сделала меня бесчувственным к ударам, и в отличие от парней из машины я отлично понимал, за что дерусь: получая очередной удар, я ясно осознавал, что он причиняет боль не мне, а Рае.
Схватка закончилась совершенно неожиданно. Откуда-то, словно из-под земли, вдруг возникли люди в милицейской форме и явно казенном штатском. Они принялись ловить разбегающихся и расползающихся в разные стороны моих противников. Я отошел в сторону, и устало привалился спиной к столбу.
С громким криком, размахивая пистолетом, мимо меня пробежал милицейский майор. На ходу он обернулся и обругал меня матом — кажется за то, что я начал операцию без команды. Кто-то крикнул, что Угрюмый уходит… Грохнуло несколько выстрелов. На тротуаре, под ворохом милицейских тел, бился и кричал толстомордый тип с в кровь разбитым лицом. Ему аккуратно заломили руки за спину и потащили к «воронку». Кажется, Угрюмого тоже взяли. Иначе мне не чем объяснить тот факт, что ко мне подошел молоденький лейтенант и, робко поздоровавшись, предложил спички, которые я долго не мог найти, обшаривая свои карманы.