— Тогда ты очень быстро найдешь это «ничего», — пошутил я и нагнулся к траве. — Вот тут ничего нет и тут тоже…
Неожиданно я нащупал в траве что-то небольшое и твердое.
— Стоп! Кажется, нашел что-то.
Я поднял предмет к глазам. Это был черный шахматный конь. Мальчишка сердито засопел, быстро выхватил у меня фигурку и спрятал ее в карман курточки.
Мы помолчали.
— И много потерял? — спросил я.
Мальчишка отвернулся и, присев на корточки, снова принялся шарить в траве.
— Много… Еще четыре штуки осталось.
— Ясно, — я отошел сторону и чиркнул спичкой.
В траве зашевелились черные тени. Вскоре, при помощи спичек, мне удалось найти еще две шахматные фигурки.
Мальчишка взял их с моей ладони и тихо сказал:
— Спасибо, дядя.
— Пожалуйста. Наверное, мать шахматы выбросила?
— Нет, отец.
— Чем же они ему не понравились?
— Не знаю, — мальчик коротко вздохнул. — Отец пьяный был. А когда он пьяный, он всегда почему-то к ним пристает…
«К ним», как я понял это, наверняка, к шахматам. По своему личному опыту я знал, что увлечение шахматами, каким бы тихим и скромным оно не казалось людям, иногда способно довести до умопомешательства родственников самого шахматиста. Например, жена одного моего знакомого даже подала в суд на развод, мотивируя свой поступок тем, что ей страшно надоело каждый вечер видеть перед собой спину человека впавшего в гипнотический транс над клетчатой доской. Суд счел причину не уважительной и приговорил женщину к дальнейшей семейной жизни с шахматистом. Говорят, дамочка рыдала. Ну, а вечером того же дня председатель суда, проиграв незадачливому мужу очередную блиц-партию, обиженно доказывал ему, что тот ничего не смыслит в сицилианской защите. Муж-шахматист был абсолютно спокоен. Он отлично знал, что играет лучше, а, кроме того, он так и не понял, зачем днем жена таскала его в суд.
На веранде хлопнула входная дверь, и на порожки вышел здоровенный, рыжеволосый мужик, одетый в трико и полосатую, на бретельках, майку.
— Мишка! — рявкнул он — А ну, марш домой.
Я вытер руки носовым платком и недобро усмехнулся.
— Дядя, дядя!.. — жалобно зашептал мальчишка. — Пожалуйста, не надо.
Я пожал плечами и шагнул в ярко освещенный падающим из дверного проема светом прямоугольник.
— Привет, сосед.
Рыжий спустился с порожек и подошел ближе.
— Сосед, говоришь? — спросил он, внимательно разглядывая мое лицо. — Что-то я тебя не знаю.
Я кивнул головой в сторону многоэтажек.
— А я вон там живу.
— А-а-а… — рыжий замялся, не зная, что говорить дальше.
Его замешательство можно было понять: человек, живущий в своем личном доме, довольно неохотно признает соседом ближнего, проживающего в многоквартирной громадине. Пусть даже балкон последнего нависает над его печной трубой.