эта дрожь связана. Явно не с его основным «я», поскольку, хотя Валкол и был врагом, с которым ему предстояло встретиться, он не казался более страшным, чем другие, которых Саймон победил (правда, находясь в своем полном и истинном сознании).
Затем Саймон узнал «раба»; и тут он бросился бежать. Это был вомбис, тот самый, что путешествовал под видом дипломата на борту «Караса». Создание даже не потрудилось изменить свое лицо для новой роли.
На этот раз Саймон мог бы убить его легко со своего наблюдательного поста, и скорее всего, ускользнул бы беспрепятственно, но опять имелись причины этого не делать. Просто избавлять вселенную от одной из протейских сущностей (если в этом вообще был смысл, ибо никто не знал, как они размножаются) вряд ли стоило, учитывая, что это вызовет погоню. Кроме того, присутствие агента Экзархии так близко к центру этого клубка наводило на мысли и могло быть как-то использовано.
Конечно, вомбис мог находиться в Друидсфолле по совершенно другому делу или просто совершать визит вежливости, возвращаясь из мест, находящихся «глубже в скоплении»; но Саймон не спешил делать столь опасных предположений. Нет, куда более вероятно, что Экзарх, который еще вряд ли мог узнать о прибытии и позоре Саймона, просто в общих чертах представлял, насколько важна Бодейсия в любых планах Великой Земли — кроме всего прочего, он был умным тираном — и направил сюда своего ставленника, чтобы следить за происходящим.
Да, эту ситуацию можно использовать, если только Саймону удастся держать под контролем свой распадающийся мозг. К числу его нынешних преимуществ следовало отнести и тот факт, что его маскировка была лучше, чем маскировка вомбиса, чего тот, наверняка, не мог заподозрить в силу склада своего ума, созданного всей его эволюцией.
Зловеще посмеиваясь, и надеясь, что впоследствии ему не придется об этом смешке пожалеть, Саймон летел обратно к заливу Руд.
6
Да-Уд встретил Саймона в Поющих Садах, огромном регулярном лабиринте, нечасто посещаемом последнее время даже любовниками, поскольку Руд-Принц в приступе какого-то нового религиозного каприза позволил ему беспорядочно зарасти, так что приходилось постоянно отбиваться от навязывающихся цветов. В лучшем случае, это затрудняло даже простую беседу, и ходили слухи, что в самом центре лабиринта внимание цветов к посетителям носит более зловещий характер.
Да-Уд ликовал, проявляя почти маниакальный энтузиазм, что не облегчало понимание, но Саймон терпеливо слушал.
— Они купились, как ягнята, — говорил Да-Уд, упомянув жертвенное животное Великой Земли так небрежно, что одна из