конца. Не позволяйте запугать себя или спровадить вон.
− Он уже попытался это сделать. Но безуспешно.
− Хорошо. А вы, я вижу, крепкий орешек. Что ж, в таком случае следует
подготовиться к неприятностям, дорогая. Чувствую, грядет буря.
Дейзи вспомнила взгляд Эвермора – как от негодования глаза его темнели до
стального цвета грозовых облаков − и не смогла с ней не согласиться.
Любопытство – опасная вещь. Оно сгубило кошку. Вероятно, это оно побуждает
мотыльков лететь к огню, и из-за него падают в колодцы дети. Движимый им,
любой здравомыслящий писатель идет на безумные поступки: к примеру,
читает отзывы на свои пьесы и письма с поправками к книгам.
Себастьян уставился на перетянутую бечевкой рукопись на траве неподалеку,
зная, что пожалеет, если поддастся любопытству. И тем не менее, страстно
желая узнать, что же там написала мисс Меррик.
Граф нагнулся вперед, отчего гамак, в котором он лежал, опасно накренился, но
с такого расстояния все равно не смог прочитать письмо. Он вытянул шею и
скосил глаза, но и так не смог разобрать напечатанные слова. Не выдержав, он
вновь сел.
Как бы там ни было, какое дело ему до ее мнения? Несостоявшаяся
писательница, разъяренный критик… может, и редактор из нее никакой. Его ни
капли не интересует, что она имеет ему сказать.
Себастьян вновь склонился, опершись локтями о колени. Она заявила, что у
истории впечатляющий замысел, но едва ли ее слова пролили хоть какой-то
свет. Черт, да он написал роман двадцать лет назад. Он уже даже не помнил,
какой там был замысел. И все же ему безудержно хотелось выяснить, что она
решила изменить.
Эвермор уставился на рукопись, покусывая ноготь большого пальца,
любопытство в нем боролось со здравым смыслом.
Как ни крути, лучше было бы выбросить письмо в пруд, велеть ей убираться ко
всем чертям и телеграфировать Гарри в Торки, что он не станет менять ни
слова.
Но что делать, если Гарри заупрямится и продолжит поддерживать мисс
Меррик в ее бессмысленных попытках? Себастьян подумал обо всех письмах с
замечаниями, отправленных Гарри в Италию, обо всех редакторских правках,
что он тогда отказался внести и обо всех опасениях, выказанных Гарри
касательно ухудшающегося качества его работ. Он вспомнил тот день в
«Марлоу Паблишинг», когда Гарри осыпал его упреками, и понял, что терпение
издателя подошло к концу.
Себастьян уставился на рукопись, его начинало мутить. Он не мог позволить
себе юридическую битву с «Марлоу Паблишинг», но и выполнить то, что от
него требовали, тоже не мог.. Не в его силах вернуться назад. Невозможно
создавать книги исключительно силой воли. Это слишком тяжело, слишком