Наша задача была более скромной, но, вероятно, не менее значимой – отразить на основе собственного опыта то, что мы считали важным, и что не сделали другие, тем более что писателей и корреспондентов в Арктике хватало: от Макса Зингера в 20-е годы прошлого века до Василия Захарько во время похода «Арктики» на Северный полюс (к которому, как я уже упоминал, Герман имел самое непосредственное отношение).
Позднее, к 35-летию ставшего легендарным полюсного рейса, Герман, собрав и обобщив документацию, связанную с этим походом, сумел написать и издать интереснейшую книгу, подтвердив наш приоритет в этой области во всей его значимости. На фоне последующих потрясений в стране интерес к этому событию незаслуженно угас. Документы по своему значению просто уникальны, но они нуждаются в доступной подаче широкому читателю, чтобы рядовой гражданин страны мог понять подвиг моряков и гордиться им. Мы оба думали об этом, даже что-то начали, но не успели, увы… Не сомневаюсь, что в будущем кто-то воспользуется его работой и выдаст, что называется, «на должном уровне». Что касается меня лично, без Германа – нет…
Правда, иногда работа на «параллельных курсах» (по одной тематике) приводила к анекдотическим ситуациям. К книге Германа «Война в Арктике» я написал предисловие, соглашаясь, таким образом, с её содержанием, поскольку она была свидетельством очевидца: ведь впечатления юности особенно рельефны и ярки. Уже не помню, начал ли я к моменту выхода его книги работать уже над своей на ту же тему. Во всяком случае, когда я её закончил, издательство выпустило её под тем же названием. Мне кажется, что оба мы отнеслись к такому странному совпадению с долей юмора, во всяком случае Герман не посчитал это попыткой литературной кражи, тем более что его книга вышла двумя годами раньше. А что тема оказалась общей, то и вся беда 1941–1945 годов для всего народа была общей.
Но чем Герман сразил меня – это своей первой книгой «Патракеевка – село поморское, родина капитанов», в которой он проследил свою родословную аж до времен Ивана Грозного, воздав должное и своему роду, и поморам как части русской нации, единственной ее части, изначально связанной морем – вовсе не таким ласковым и радостным, каким оно представляется московским отпускникам на совсем иных румбах. Будучи научным работником, я с самого начала увидел, что это необычная книга. И сделал он ее как-то внешне легко и просто, причем документально и высшей степени научно. В полном смысле – ни убавить, ни прибавить. Со своей колокольни я увидел в ней будущую диссертацию, на что Герман реагировал улыбкой человека, который достиг всего и у которого всё есть. Я тем более мог оценить его позицию, поскольку знал, возможно, сотни людей, которые ради кандидатских корочек готовы были испортить жизнь себе и окружающим, выбиваясь из последних силенок. Многое дала Герману то ли мать-природа, то ли семья, то ли его Поморье, но и он не остался в долгу перед ними! Не всем удается такое! Так что в биографии Германа Буркова главное – совсем не служебная карьера, он был человеком самой щедрой души, охотно делился выпавшим на его долю богатством с окружающими.