и только когда возвращался на чердак, забывал о черепахе, даже глазами останавливаясь на подготовленной для нее коробке, уходил в другой мир, полностью поглощавший меня, в котором находил для себя укрытие, обустроенное в моей собственной голове, радость и утешение, до и после дня тридцатишестилетия мамы, думал, мне никогда не надоест быть там, на чердаке, на своем последнем этаже Башне Татлина,
но когда моросящий дождь за окном прекратился, в дом вошли настоящие, увидели маму, ужаснулись, обнаружили меня, вздыхали и выдыхали, забрали из этого места,
и тогда старый мир ушел, и наш деревянный дом, и Башня Татлина остались в нем, Лев Глебович во мне умер, и родился мальчик Лева девяти лет, и началась новая жизнь.