Тайными коридорами был пронизан весь замок – эта тайна приоткрылась ему случайно, и тот случай трудно назвать счастливым.
По этим же тайным коридорам тогда, в ночь падения Мунивер, унесли раненого Крифу и Кинф…
Его рука привычно легла на маленький выступ в стене, и стена послушно подалась назад. Из темноты пахнуло сыростью, и он шагнул туда, в потайной ход.
Так тихо!
Ноги сами несли его вперед, хотя разум твердил – нельзя, понимаешь, нельзя! Будь благоразумен!
А та, другая часть разума, вкрадчиво возражала – нет, ничего страшного в этом не будет, я просто посмотрю, быть может я ошибся…
И он шел вперед, прекрасно понимая, что не ошибся, и обманывал себя, грозно выдумывая страшные кары ей, маленькой королевне, и прекрасно понимая, что идет вовсе не за этим.
Поплутав немного, он все же нашел комнату, где Чет разместил гостей – точнее, где он разместит их (комната была пуста). Постояв немного за стеной и прислушиваясь, Шут толкнул камень – механизм, отпирающий тайную дверь, работал практически бесшумно, – и вошел. Конечно, он не ошибся – Чет именно сюда поместит принца, как бишь его?
Комната была пуста, но уже готова для дорогого гостя. Постель убрана, полог откинут, на полу – самые лучшие меха, и даже купальня наполнена горячей водой. Двери в соседнюю комнату были плотно прикрыты – наверняка она и засов положит, когда будет купаться, ведь не будут же ей прислуживать рабы? Хорошо; подождем…
Там, за постелью, где полог спускался до самого пола, Шут улегся прямо на меха, закинув руку за голову.
Красавица! Какая она красавица! За эти пять лет она не изменилась; все так же свежа и юна, и даже тяготы походной жизни словно не коснулись её; а грудь свою она, наверное, натуго забинтовывает… это лишь Чету может отвести взгляд, но не Шуту.
Под одеждой он угадывал приятную округлость; и эти длинные ноги…маленькая ступня с розовыми, примятыми жестким швом сапога пальчиками – он словно наяву увидел эту ножку, всю светящуюся в золотом свете светильников, и эти розовые пальчики, с которых капала сияющая звонкая вода после купания.
Рукой он провел по темному дереву, из которого сделана была кровать – здесь будет лежать её головка, здесь – плечи, а тут ляжет маленькая натруженная рука… Его пальцы, словно лаская, гладили темное дерево, и светлый образ все больше занимал его воображение…
…Он вздрогнул и проснулся; было темно – светильники кто-то уже погасил, – и остро пахло эфирными маслами. Сердце его вздрогнуло, и живот свело сладостной судорогой: она уже легла спать! Здесь, рядом, под пологом, она лежала и спала!