- В чем там дело? – гаркнул Чет, и несчастный, дрожащий и измученный голосок ответил ему под аккомпанемент шаркающих ног и натужного сипения:
- О, великий…царь, – поток грязной брани и тяжелое шкрябанье железа о камни ступенек. – Мы поймали вчера это… – смачный шлепок, словно кто-то влепился физиономией в пол. – Карянина, о, царь!
- Рыцаря?! – ахнул Чет, когда вымокшие и усталые, грязные ушастые сонки в количестве шести человек опустили перед ним тушу, спеленатую в плащи. – А почему я только сейчас об этом узнаю?
- Так мы его это… – сонки, переминаясь с ноги на ногу, потирали распухшие носы и подбитые глаза, и Чета передернуло от мысли о том, что было бы, если бы этот человек вдруг стал сопротивляться. – Волокли же сюда!
Этот сконфуженный ответ разъярил Чета.
- Убили?! – взревел он, порываясь кинуться на шмыгающих расквашенными носами сонков и разодрать их сразу всех. Те испуганно попятились:
- Да нет же, нет, – один из усердных носильщиков даже загородился руками. – Пьян он в стельку!
Белый, откуда у сонков стельки?! Они и трусов-то не носили!
Чет мигом остыл и с интересом склонился над свертком – и тут же отпрянул, брезгливо сморщившись.
- Фу! Ну и вонь! Пьян как свинья и храпит как буйвол…
Но, несмотря на вышеуказанные зоологические сравнения, Чет рассматривал рыцаря с благоговейным интересом. И было на что посмотреть. Точнее, на кого.
Человек сей был громаден; даже рослые сонки в своих лохматых меховых куртках, сонки, которых природа словно специально для войны создала крепкими и плечистыми, смотрелись рядом с ним, мягко говоря, мелковато. В его огромную лапищу свободно уместилась бы любая ушастая сонская голова, как яблоко-переросток или свекла средних размеров. Однако очевидно было, что человек этот никогда не утруждал себя уборкой овощей – руки его, огромные, сильные, далеко не изнеженные и даже немного… э-э… грязноватые, я бы сказал, были красивы и даже с ухоженными (насколько это тогда было возможно) ногтями и цепкой, хорошо развитой кистью.
Это были руки профессионального воина.
Лицо его, чуть ассиметричное от стягивающего правую щеку шрама, выдавало особу породистых, благородных кровей. В его рубашку, обтягивающую могучую грудь и плечи, можно было бы впихнуть четыре Чета, в каждый сапог влезло бы по две сонских ноги.
Карянская одежда отличается от строгой пакефидской с её наглухо застегнутыми воротниками, длиннополыми кафтанами и широкими штанами (нифига себе – отличалась! Да каряне одевались в точности наоборот: кафтан до пупа, обтягивающие ноги трико как женские колготки, прости господи), и рыцарь лежал, можно сказать, чуть ли не голышом. Под одеждой бугрились мышцы (не бесполезная груда мяса, и не обросшая жирком туша, а сильное здоровое тело), и Тийна откровенно рассматривала его, прикрыв зарозовевшее лицо покрывалом. О, вот это действительно мужчина! Не принц-задохлик, а настоящий, красивый рыцарь (впрочем, тут вопрос, конечно, спорный, Нат никогда не славился красотой. Но после сонка… да, после сонков он казался первым красавцем!).