Машина с ревом и визгом вылетела из-за поворота и Лернон еле увернулся. Он и сам не заметил, как разогнался и вылетел на встречную полосу. Он молниеносно вывернул руль и притормаживая съехал к обочине. Прямо перед его носом стоял указатель. Он гласил:
Городской психоневрологический диспансер. Сто метров.
И желтая, покрытая ржавчиной, стрелка к повороту на право.
– Черт побери, – Выругался Лернон, и резко добавив газу, свернул в нужную ему сторону. Из-за крон тополей показалась такая же желтая с ржавчиной, крыша. Крыльцо и глупое лицо человека в белом халате.
– А мы вас ждем, – попытался пояснить служащий.
– Думаете, мне уже пора.
– Не понял,– переспросил работник учреждения и галантно приоткрыл перед Лерноном дверь.
– Лечиться,– устало пояснил он и так же галантно вошел в вестибюль больницы.
Все здесь было желтым и ржавым. Во всяком случае, таким именно и казалось с первого взгляда. Лернону стало немного противно, да еще этот, пропитавший все, запах лекарства.
– Ваше руководство присылало нам ориентировочку, – раздосадовано и грустно начал рассказывать мед брат, – Вот, сами посудите, вернее почитайте.
Он передал Лернону несколько исписанных аккуратным почерком листков бумаги, выдернутых из какой-то общей тетради в клеточку.
– Нам сказали обращать внимание на всех пишущих психов. Этот у нас один. Вот мы и решили показать его вам. Может, на что и сгодиться его писанина?
– Где я могу пристроиться?
– Что простите? – Непонимающе переспросил служака, и нервно вытер свои потные ладони о замызганный край халата.
– Я спросил, где я могу так присесть, чтобы не мешать никому. И спокойно прочитать вот это, – и Лернон потряс в правой руке листками бумаги и улыбнулся. Правда так натянуто и служебно, что это как в зеркале отразилось на лице мед брата. Он попытался ответить тем же, но рот его скривился в идиотской гримасе.
Нам бы всем поучиться актерской учтивости у творца,– подумалось тогда Лернону, – или лживой искренности.
– Что вы сказали?
– Извините меня Бога ради, мысли вслух. Так, где я могу почитать?
Служка расторопно провел Лернона в отдельный кабинет. Точнее, это был кабинетик. Малюсенький столик, такой же стул и настольная лампа. И, все тот же желтый цвет, будь он не ладен. Это что, терапия цветом у них здесь такая?
Лернон снял плащ, бросил шляпу на столик и совершенно неудобным образом пристроился на стульчике. Рассказ этого сумасшедшего писателя назывался так:
Спасайся рыба, спасайся.
Лернон перебрался на пол, здесь было гораздо удобнее, разулся и принялся читать:
Говорят, это поэты придумали любовь. Собрались как-то на даче, выпили, покурили и придумали. Вот же странные люди, будто им и заняться больше нечем? И получилась она у них, хрупкая и шершавая на ощупь, привлекательная на вид и своеобразная внутри. Решили опробовать на нем.