В кармане рюкзака покоились заветные семечки — четыре штуки, но впервые за все это время Марике вдруг показалось, что дело совсем не в них. Что дело в чем-то еще…
В пути? В движении?
В том, что вокруг так ласково светит солнце?
Так и не разобравшись с причинами хорошего настроения, она улыбнулась, подняла с земли шишку, закинула ее, целясь в ближайший ствол, промахнулась, но не расстроилась, а бодро зашагала дальше.
* * *
— Да ты покажи карту! Покажи. Не хочешь? И на моей, и, скорее всего, на твоей стрелка показывает туда, к горе, а на карте Тэрри она сразу после спуска указывала влево.
— Но на гору не подняться. Это отвес! А ступеней, как вчера, нет. Может, мы тоже сможем обойти слева?
— Если уж нам вперед, значит, должен быть способ забраться. И мы его найдем.
Поразительно. Марика никогда бы не подумала, что подобное возможно, но всего за час она успела пересмотреть свое отношение к этому розовощекому, смачно жующему яблоко увальню.
Рону.
Они оба к полудню вышли на это место — лысую полянку, окруженную ельником, и оба уперлись в вертикальную каменную стену, уходящую на добрый километр вверх гору, к которой даже не решались приблизиться — и так видно, что ступеней нет.
И вот уже час разговаривали. Да-да, просто разговаривали. Общались.
Для Марики — почти диковинка.
— И что, ты постоянно находишь фруктовые деревья?
— Ну, что-то я должен есть. Такого котелка, как у тебя, у меня нет.
— А у Лизи откуда?
— А-а-а… ляд ее разберет, откуда у нее.
Поначалу Марика, как и раньше, вела себя крайне осторожно и осмотрительно: пожитки не показывала, карту не открывала, секретами не делилась, но парень, который раньше казался ей недалеким идиотом, наедине вдруг проявил себя иначе: оказался крайне открытым и приятным в общении.
И уже в первые пять минут рассказал о том, что Лизи — эту командиршу в юбке — они с Тэрри тоже терпеть не могут и что оставили их на ступенях, отказавшись перебрасываться рюкзаками (что за дурацкая идея?) и почти сразу же убежав вниз. Как дед прыгал? Да кто его знает, наверное, как-то прыгал. Жалко, если не смог, но не потащишь же на себе?
Да, ест он фрукты, сильно соскучился по нормальной еде, но так, наверное, и надо, иначе бы только и делал, что жрал с такой-то посудины. Поэтому ходит, ищет обозначенные на карте деревья и набирает с собой плодов. Не иначе сам Уровень хочет, чтобы он отучился пихать в рот что попало. Вон, даже похудел.
Когда Рон поднял засаленную кофту и с гордым видом подергал вдавившийся в пузо ремень на штанах, Марика едва не съязвила, что похудел он, видимо, не ахти как сильно, но сдержалась и промолчала.