Но, когда толпа вынесла Пашу на площадь, он понял еще одну вещь: он и вокзалы тоже не созданы друг для друга.
Вокзал – это огромное здание со стеклянными стенами, которое выглядело бы даже красивым, если бы было пустым. Но вокруг и внутри него копошились сотни людей, теснились киоски, машины и продавщицы цветов. Кто-то в потертом костюме льва сунул Паше в руку какую-то листовку. Паша ее скомкал и хотел бросить в урну, но урны не было – мусор просто валялся на мостовой. Пашу передернуло. Нет, серьезно, если после такого вечера отец не скажет ему: «Ты молодец», не поможет и получение Нобелевской премии.
Он догнал Илью, только когда тот остановился напротив двери с надписью: «Кассы дальнего следования».
– Вперед, ботан, – Илья кивнул на дверь и прислонился к стене. При виде ее Паша поморщился. Он прямо видел, как полчища микробов с боевым кличем прыгают Илье на спину. – И если забудешь взять мне билет, во дворе у себя больше не появляйся – сам видел, я метко бью. Я тут подожду, там жарко.
Слово «жарко» звучало как сильное преуменьшение. В кассе было так душно, словно билеты продавали под лозунгом «Только для самых стойких». И, судя по решительным, мрачным лицам людей во всех пяти очередях, каждый был настроен дойти до финала. Все явно торопились – кажется, билеты здесь покупали на поезда, которые отходили прямо этим вечером.
От окна кассы Пашу отделяло человек шесть, и он покорно встал за последним, стараясь дышать через раз, чтобы не чувствовать спертый, застоявшийся воздух. Он и очередь тоже не были созданы друг для друга.
Тут дверь распахнулась, и в кассу влетел дед, нагруженный какими-то пакетами. Он повертел головой, выбирая очередь, и в конце концов встал за Пашей, бормоча что-то себе под нос. Паша втянул голову в плечи и даже не сразу понял, что бормотание обращено к нему.
– …В Белгород еду, племянница ждет. Приболела, вот, подарки везу, – дед открыл один из пакетов и ткнул его Паше в нос. Оттуда запахло чем-то копченым.
Паша прикусил кончик языка, чтобы не попросить деда отодвинуться на пару шагов вместе с пакетами. Но дед его мысленное послание явно не уловил и толкнул пакеты еще ближе к Паше: кто-то встал за ним в очередь, а дед явно считал, что чем плотнее сомкнешь ряды, тем быстрее получишь билеты.
– Тебя родители оставили место занять, да? Куда едете?
Паша достал телефон и уткнулся в него, бессмысленно тыкая в кнопки, но дед намека не понял.
– А от телефонов этих ваших мозги поджариваются. Вот мы раньше – гуляли, гоняли мяч, а вы… – Паша уже собирался натянуть капюшон толстовки, но вспомнил, что он в одной майке. От деда пахло старостью, табаком и чем-то ужасно печальным. – Ты чего молчишь? Уже и с человеком поговорить жалко, да? Времени нет? Все телефоны эти ваши. Совсем мозги спеклись.