20 января 1969 года, 8 часов вечера
Я болел и не мог много разговаривать. В легких у меня поселилась какая-то инфекция, и я очень долго испытывал жуткую слабость. ТОТ ЧЕЛОВЕК снился мне еще несколько раз, но я не позволил ему войти в дверь.
Вчера ко мне пришла Мария в чирлидерской форме. Кажется, Марии уже лучше. Она сказала, что выздоравливает и больше никогда болеть не будет. Мария выглядит прекрасно, а когда у нее отрастут волосы, станет еще очаровательней. Она поцеловала меня в щеку и сказала, что поэт повесился, а ее личным спасителем теперь стал Иисус Христос и что, если я захочу, она поможет мне тоже увидеть свет. Мария спела их командную кричалку, от которой – так она меня уверяла – я пойду на поправку.
Вообще-то, «старая» Мария мне нравилась больше, чем «новая». Хотя ей очень идет ее наряд. С тех пор как она ушла, я почти все время об этом думаю. Мне бы очень хотелось снять с нее гольфы. Не знаю, может быть, эти мысли навеяны моей болезнью… Но я уверен, что ничего красивее ее ног я в своей жизни не видел.
10 февраля, 3 часа дня
Я стою на углу Челтон– и Грин-стрит. Моросит мелкий дождь. В нескольких футах от сточной канавы лежит труп мужчины. Полицейские очертили там, где найден мертвец, большой полукруг. Убитый мужчина – белый, с черными волосами, ростом примерно шесть футов, одет в зеленый пиджак, терракотовые брюки, на ногах коричневые ботинки. Он лежит вниз лицом. По шее течет кровь, у ног тоже кровавая лужица. Мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с подобным зрелищем, у меня такое чувство, что я вот-вот упаду в обморок.
Свидетель заявил, что мужчину пырнули ножом в квартале отсюда, и он побежал, крича на бегу:
– Нет! Нет!
Кто-то еще добавил, что нож вонзился в шею. Я очень внимательно наблюдал за работой сыщиков. Они присели на корточки возле покойника и тщательно обследовали его карманы. Тело они при этом не переворачивали. В карманах оказались бумажник, маленькая записная книжка, сколько-то денег, скрепленных металлической скрепкой для бумаг, и ключи на брелоке в виде кроличьей лапки. Я пытаюсь рассуждать, как рассуждал бы на моем месте Шерлок Холмс, но никакие мысли в голову не лезут – меня мутит. Так… теперь они собрались перевернуть труп…
10 февраля, 8 часов вечера
Только что наконец вычистил микрофон. Когда труп перевернули, я узнал в убитом одного из картежников, которого видел в клубе, куда мы ходили с дядей Элом. И тут меня вырвало. Потом, через несколько минут, я сообщил полиции об игре в карты и об одноухом дядьке. Полицейские меня поблагодарили, велели идти домой, переодеть рубашку и хорошенько запереть все двери и закрыть окна. Что я и сделал. Надеюсь, полиция теперь справится со своей задачей, а мне надо доделать задание по математике.