Я видела, что ему было непросто со мной говорить, ведь он заплатил небольшое состояние, чтобы никогда не знать о моем существовании. Перед моим уходом он сказал мне еще кое-что:
– Я знаю, что после всего, что случилось, это вряд ли возможно, но я хотел бы когда-нибудь узнать тебя получше.
Позднее я была рада, что не сказала ему то, что вертелось у меня на языке: «В жизни есть вещи, которые мы просто не можем знать».
* * *
Многое изменилось после того, как умерла мама. Сначала я все время грустила, но Берни сказала, что я могу предаваться любым чувствам, пока это у меня не пройдет, и, хотя я не оправилась окончательно, через некоторое время мне было уже не так плохо. Я обдумала то, что сказали мне Рой и Руби, и поступила в местную старшую школу, где все знали меня как Хайди Демут. Я, как и прежде, виделась с Зандером, и мы по очереди присматривали за близнецами Чудаковых. Берни перестала пить кофе – после того, как прочитала, что кофеин заставляет нервных людей нервничать еще больше. А еще она решила научиться готовить.
Кроме того, вернувшись из Либерти, я потеряла свой дар везения навсегда – по крайней мере, когда это касалось азартных игр. Бернадетт иногда подбрасывала монетку, чтобы проверить меня, но я угадывала не больше любого человека.
Я еще раз ездила в Либерти, осенью, после того как умерла мама, когда мы ставили на ее могилу надгробный камень из розового мрамора, со списком маминых слов, вырезанным на нем красивыми буквами. Этот список и тот, что был приклеен скотчем с внутренней стороны кухонного шкафчика в квартире в Рино, – единственные оставшиеся у меня с тех времен.
Живот у Руби был большой, как баскетбольный мяч, а несколько месяцев спустя у нее родился малыш – девочка, которую они по моему предложению назвали Авророй.
– Мы уже потеряли всякую надежду создать полноценную семью, – сказал мне Рой, когда позвонил мне из больницы в день рождения дочери. – Руби считает, что ты передала ей свое везение.
Я надеялась, что она права.
В тот раз я не повидалась ни с Эллиотом, ни с моим дедушкой. Рой предложил подвезти меня в Хиллтоп, но я была не готова. Мне было нужно время.
Несколько дней спустя после возвращения домой я стояла в очереди в «Дабл Ди», когда вдруг увидела коробку жевательного мармелада на полке с конфетами и положила ее к остальным покупкам. Дома я отнесла ее к себе в комнату и долго разглядывала знакомую желтую коробку с нарисованными на ней разноцветными конфетами. Я думала о маме, о Берни и о себе… и о том, как мы жили до того, как я уехала в Либерти.