— Как что? Разгружали дрова. Я тебе говорю, столько дров пришло! И знаешь, мама, сухие, совершенно сухие. Только тонкие очень бревнышки. Как ты думаешь, вагона дров надолго хватит?
— Для чего?
— Ну просто вагона…
— Для нашей печки — надолго, а для заводской печи — это как собаке муха.
— Ты всегда так, — надулась она. — Собаке муха… А мы разгрузили целый вагон, понимаешь, и Фонька ушиб палец и больше не мог разгружать. Но мы все равно кончили первые, хотя в пятом классе есть такие парни, что только держись! Но мы сказали: хоть умрем, а будем первыми.
— Ну, ну…
— Не веришь? А я тебе говорю, что да. Спроси кого хочешь. В воскресенье мы опять будем разгружать — конечно, если привезут дрова. А если будет снег, мы будем разметать снег, потому что нет машин и некому, вот мы и уберем улицы. Мама, а обед готов?
— Готов, готов, вымой руки. Сейчас даю.
— Руки? — спохватилась она. — В самом деле… посмотри-ка, вот тут смола, настоящая смола, понюхай, как пахнет, это отмоется мылом?
Она сунула ему под нос маленькие ручки. Он почувствовал запах дерева, смолы. И еще какой-то трогательный и смешной запах.
— Ася, знаешь что? От тебя еще пахнет молоком.
— Выдумаешь тоже! Каким еще молоком?
— Все маленькие дети пахнут молоком, — сказала Людмила, наливая суп.
— То маленькие, а я?
— Это-то и странно, — серьезно сказал Алексей, но девочка уже забыла о его замечании. Она втянула носиком подымающийся над тарелками пар.
— Борщ? Обожаю борщ.
— А еще что ты обожаешь? — улыбнулся Алексей.
— Что еще? — Она на мгновенье задумалась. — Из еды или вообще?
— Вообще.
— Вообще страшно много чего. Так сразу ведь трудно сказать, правда?
— Действительно.
— О, посмотри-ка, заноза в пальце. Но такая маленькая-маленькая, видишь?
— Я выну после обеда, — сказала Людмила.
Алексей встревожился.
— Выдумки с этими дровами. Неужто уж и в самом деле больше некого послать…
Ася возмутилась.
— Ну и что ж! Я же говорю тебе, что мы разгрузили целый вагон! И сразу будут развозить, куда надо. Сам начальник станции нас похвалил, а ты что? Дети… Это просто нехорошо с твоей стороны, — сказала она жалобно и серьезно.
— Ну, ну, я ведь не о тебе… Только это слишком тяжелая работа.
— Ну да, тяжелая! А мама могла три месяца грузить дрова каждый день?
— Ты грузила дрова? — удивился Алексей.
— Случалось, — сказала она спокойно.
И Алексей вдруг вспомнил, что он еще ни разу не спросил ее, что она делала эти годы. Эвакуация… Как будто одно это слово все объясняло. Но каково же его содержание?
— И тогда было похуже, — щебетала девочка. — Был такой мороз, такой мороз, что прямо не знаю… Я уж думала, что дом потрескается от мороза. Тогда мама как раз и отморозила ноги. И доктор сказал, что нужно ан-ан-ту… Мама, как это слово?