Тётя Настя взяла гуся и пошла его тут же у костра щипать.
– Они пьяные опять, – сказала Еся и осеклась, даже за рот себя, говорливый, схватила.
– Ты откуда знаешь? – тут же резко удивился Юрий.
– Так они… – Еся глянула виновато вниз, – ты же ругаться будешь?
– Что они?
– Они пьяные подходили туда… – она головой кивнула, – где я рыбу била… пьяные дураки.
Она повернулась к нему, руки развела в стороны и опять посетовала:
– Ну, вот как тебе говорить? Ты же бешенный? Ты же сейчас пойдёшь и застрелишь кого-нибудь? Как мне тебе что-то говорить?
– Никого я не застрелю. Куда они подходили?
– Туда, – махнула Еся по-женски рукой в сторону, – я там как раз щокура взяла, а тут они… этот приставал… – Еся быстренько уткнулась лицом ему в грудь и попросила, – только ты обещал…
– И что? – нетерпеливо и едва сдерживаясь, спросил Юрий.
– Да ничего, – Еся плечами пожала, – хочешь, поцелую? При всех?
– И что было?
– Ничего не было. Григории ему по морде засветил… и второму тоже… по башке!
– Григории? – даже опешил Юрий от таких действий Григорича, – Как это?
– Так, – она простодушно пожала плечами, глаза вытаращила, – дрыном!
Едва Еся попробовала рассказать милому историю ловли рыбы, как с той стороны, где вся эта история произошла, появились дядя Гена и его лучший друг Лёха. Оба шли громко, важно и очень героически. Дядя Гена «в хвост и гриву» полоскал все северные народы России, особенно народ коми и его представителя в лице Григорича. Их ещё не было видно за кустами тальника, но было уже хорошо слышно на оба костра:
– Ну, всё! Я этого комяка… я его дважды застрелю! Дважды, мелким дробом! Ну, козёл, ну, козёл!.. Меня?! По лицу поленом?! Ну, сучок!! Морда комяцкая!
– А я его добью, скотину! У меня шишак на башке теперь – вот!
Юрий быстро Есю за себя поставил одной рукой, другая сорвала ружейный ремень с плеча, и бокфлинт мгновенно посмотрел стволами на место, откуда должны были появиться дядя Гена и Лёха.
Но те вышли ближе к своему костру. Первым вышел, как и положено, дядя Гена, вторым Лёха. Дядя Гена был мокрый с ног до головы. Влажная одежда блестела на солнце. Сухой Лёха нёс куропаток и махал ими, как булавой. Оба были ещё больше нетрезвы, скорее всего «лечились» настойкой элеутерококка, когда очнулись.
Быстро подойдя к своему потухшему кострищу, дядя Гена для начала оглянулся, увидел так и спящего Костика, свернувшегося на солнышке в калачик, посмотрел на соседний костёр, сразу увидел Юрия, Есю, тётю Настю, злоба вырвалась наружу, он с силой пнул ботинком Костика куда-то под зад, да так пнул сильно, что тут спросонья просто взвыл.