Наконец, немного пораскидав упаковки с пуховиками, он обнаружил в левом углу вагона огромную груду ветоши, какого-то странного лоскута и целую бухту кабеля в резиновой оболочке. Заглянув внутрь бухты, Остроумов увидел там очень удобное для схрона местечко. Если забраться в этот искусственный кокон, да еще как следует прикрыться концами, то можно, наверно, запросто переждать опасность и поехать дальше. А уж только потом, при подъезде к городу, соскочить с эшелона, чтобы не светиться на вокзале. Ну а дальше — по обстоятельствам. А кроме того, у него остался и тот отобранный в схватке на дворе сгоревшего родного дома пистолет. Леонид решил, что в случае чего не побоится применить и его — слишком высоки ставки в этой игре…
Он все правильно угадал: не доехав до станции, поезд встал на железнодорожной стрелке, возле развилки путей. Услышав снаружи приближающиеся мужские голоса, Леня быстро прикрыл дверь и, подхватив заветный мешок, забрался, как планировал, внутрь бухты. Он едва успел прикрыться тряпьем и затаить дыхание, как в вагон вместе с зарядом прохладного, пахнущего угольной гарью воздуха ворвалась целая орава здоровенных мужиков, которые, матерясь, выстроились цепочкой и, отчаянно понукая друг друга, в считанные минуты опустошили вагон. Да, это не Сашкины шибздики, с некоторым даже восхищением подумал Леонид, насилу дождавшись, когда поезд тронется вновь. Он высвободил голову из-под тряпья и ужаснулся страшной, голой пустоте вагона. Открылись огромные щели в стенах и полу, из которых на ходу тянуло простудной свежестью. Подумав, Леонид решил на всякий случай остаться внутри своего резинового гнезда, в обнимку с мешком. Так, по крайней мере, не замерзнешь.
И снова Леонид подумал, что раз уж так все получается, то это значит, что сама судьба вверяет ему в руки один-единственный шанс. Раз его не пристрелили в родимом доме, не поймали по дороге на станцию, не обнаружили (а потому и не убрали, как ненужного свидетеля) похитители китайских курточек, то это означает лишь одно: так надо. И тут неожиданная, а оттого еще более сумасшедшая мысль пронзила все его существо. Эти деньги брат Алексей перед своей смертью передал ему, Леониду, чтобы он, с одной стороны, сам бы мог зажить честной и небедной жизнью, а с другой — чтобы он по мере сил отдал те долги, которые у Алексея, а вернее, у его обкраденного Союза остались перед вдовами, сиротами и искалеченными войной ребятами, имеющими такое же право на счастье, как и он, Леонид… Вернее даже, это не сам Алексей, это судьба так распорядилась, избрав Алексея в качестве посредника. Вот только между кем и кем?