— Полагаю, гражданка Ухтомская пока не задержанная, а свидетельница, не так ли? — Он полистал протокол, спросил: — Вы готовы ответить на вопросы, Алла Валентиновна?
Денис знал, что делал — это обращение по имени-отчеству могло одним махом разрушить все преграды между фигурантом и следователем. И впрямь Ухтомская с радостной надеждой посмотрела на вновь прибывшего милиционера в штатском.
— Я не понимаю, почему меня привезли сюда, — с легким надрывом сказала она. — Меня ведь даже свидетельницей-то, наверно, не назовешь… Понимаете, я находилась без сознания… А когда пришла в себя, то обнаружила Игоря… — И залилась горючими, настоящими, в общем-то, слезами.
Денис сел за следовательский стол, придвинув к себе заботливо подсунутые ему Лагутиным, видно, недавно отпечатанные, еще влажные фотографии, которые эксперт сделал на месте происшествия. Да, тут было отчего зарыдать.
Денис посмотрел на Аллу, посмотрел на Лагутина — тот подошел, почтительно нагнулся, подставив ухо.
— А нельзя ей дать воды или там… капель каких-нибудь успокоительных, — довольно громко попросил он. Добавил еще громче: — Может, мы с вами, товарищ капитан, дадим даме возможность привести себя в порядок?
— Да-да, конечно, — сказал Костя, протягивая Ухтомской рюмочку с валокордином. Улыбнулся ей: — Видите, мы совсем и не страшные, в первую очередь о людях думаем…
Они вышли в коридор, оставив Ухтомскую одну, впрочем, стояли тут же, под самой дверью.
— Давай, говори быстро, — попросил Денис, — как все получилось?
— Позвонила по «ноль-два», — начал деловито Костя, — сообщила, что дружка ее пристрелили. Я приехал с бригадой фактически сразу после звонка… Правда, там уже работала группа из местного отделения…
— Ясно, — перебил Денис, — давай дальше.
— Фотографии видел? Ну, вот прямо так он и лежал, этот жмурик, Решетников то есть. Выстрелили в голову — и к чертовой матери. С одного выстрела, никаких контрольных не потребовалось… Что еще такого характерного? В гостиной, на полу, валялся поднос, бутылки, тарелки…
— Следы борьбы, что ли?
— Нет! Ухтомская утверждает, что поднос уронила она, когда упала, а почему упала — говорит, что не помнит. При падении сильно ударилась головой и потеряла сознание. Как в «Бриллиантовой руке»: очнулась — гипс. Ну, не гипс — трупак. Говорит, в квартире уже никого не было, если не считать трупа ее сожителя…
— С чего же ей, интересно, падать-то вздумалось?
— Может, преступник ее толкнул или там ударил?
— Ага. И оставил в живых, да? — усомнился Денис. — Нет, что-то тут не так. Ладно, дай-ка я сам с ней потолкую, может, и откроется момент истины.