Сперва агентурная сеть Ресслера, безусловно, обслуживала только швейцарский генштаб. Потом, когда вспыхнула война, доступ к сведениям Ресслера получили разведки стран антигитлеровской коалиции. И, нужно признать, эта информация, исходившая из правительственных и военных кругов Германии, была довольно ценной…
Желая победы Объединенным Нациям, ибо только это могло спасти страну от германской оккупации в будущем, полковник Массон (начальник швейцарской разведки. – Б. С.) не препятствовал своим подчиненным устанавливать связи с агентурой союзников. С его молчаливого одобрения бюро „Ха“ позволило Рудольфу Ресслеру передавать сведения по Германии англичанам и американцам… С конца 1942 года подпольная антинацистская организация Ресслера начала выполнять задания нашего Центра. Но… имени руководителя этой группы никому из нас, за исключением Тейлора (псевдоним одного из агентов, Христиана Шнейдера, работавшего в Международном бюро труда в Женеве переводчиком и отказавшегося вернуться в Германию после прихода Гитлера к власти. – Б. С.), известно не было. Не знали мы и того, что Ресслер работает на швейцарскую разведку.
Сиси (эмигрантка из Германии, проживавшая в Женеве и работавшая машинисткой в Международном бюро труда. – Б. С.) и я знали лишь, что сведения поступают от какого-то человека из Люцерна (отсюда и кличка – „Люци“. – Б. С.). Тейлор был посредником. Он вручал Сиси при встрече текст информации, а она передавала его мне. Отредактированный и зашифрованный мною текст с пометкой „от Люци“ посылался в Москву.
Мне и позже не довелось лично познакомиться с Рудольфом Ресслером. Из наших сотрудников только Сиси и Джим (англичанин Александр Фут, выполнявший функции радиста. – Б. С.) виделись с ним однажды. Это произошло осенью 1944 года.
Сведения, поступавшие от Люци, исходили из различных учреждений Германии. Поэтому, чтобы в Центре имели точное представление, откуда, из какого источника получена та или иная информация, я обозначал эти источники условными именами – Вертер, Ольга, Тедди, Фердинанд, Штефан, Анна. Имена эти не принадлежали каким-то конкретным лицам. Придумывая псевдонимы, я обозначал лишь имя, созвучное с немецким названием данного учреждения. Например, Вертер – вермахт и т. п. Пересылая через Тейлора и Сиси свой материал, Люци помечал, из какого ведомства он получен: „из ОКВ“, „из ВВС“, „из МИД“. Шифруя текст, я кодировал источники соответствующими псевдонимами, известными лишь мне и Директору (так обозначалось руководство советской разведки. – Б. С.).
Разумеется, в то напряженное время руководство Центра очень интересовалось, что представляют собой источники Люци: где служат эти люди, их фамилии, звания, из каких учреждений поступает информация… Если принять во внимание тяжелую военную обстановку под Сталинградом и на Северном Кавказе, станет ясно, какое значение придавал Центр надежности и точности сведений. Тем более что информация Люци иногда довольно широко освещала некоторые замыслы германского военного командования. Да и поступала она из Берлина довольно оперативно, хотя утверждение Александра Фута, что решения гитлеровской ставки оказывались известными нам порой через сутки после их принятия, безусловно, не соответствует действительности. Неверно также и то, будто в отдельных случаях мы узнавали об изменениях в немецких оперативных планах, дислокации войск и т. д. даже раньше, чем командующие немецкими армиями на Восточном фронте.