У командира отняты все его права и инициатива. Командир не может принять решения без согласия на то уполномоченного контрразведки. От командиров отняли женщин, а каждый контрразведчик имеет одну или две. На каждом шагу пугают Мехлисом, и сейчас настроение командиров весьма незавидное, а ведь большинство из них, не щадя своей жизни, защищали родину и имеют от 4 до 8 орденов.
Почему это так. Неужели вернулся 37, 38 год, так как больно и обидно.
Я не даю подписи, ибо знаю, что если подпишу, то наверняка пропал, и это положение истинное».
Неизвестный борец за «сексуальное равноправие» армейских командиров со «смершевцами» во многом был прав. Уполномоченные военной контрразведки были отнюдь не ангелами (мы еще познакомимся с их художествами), и плохие или, наоборот, приятельские отношения с командирами и политработниками, безусловно, влияли на содержание и тон донесений контрразведчиков. Однако в своей фантазии контрразведчики были сильно ограничены тем, что кто-то из коллег может написать правду, и тогда за вранье дадут по шапке. То же самое было справедливо и в отношении офицеров-генштабистов. Поэтому в целом эти две категории докладов давали близкую к истине картину боевых действий и состояния армейского тыла.
Вот члены Военных Советов, вопреки распространенному мнению, в своих докладах в критике фронтового и армейского командования были очень осторожны, поскольку и сами в полной мере отвечали за успех или неудачу проводимых операций. Даже Мехлис, чьим именем пугали командиров, похоже, не сыграл сколько-нибудь существенной роли в падении Соколовского. Хотя Лев Захарович на всякий случай и покритиковал командование фронта в разговоре со своим подчиненным – начальником контрразведки фронта Зелениным, прекрасно зная, что тот доложит, куда следует.
Сохранилось несколько писем и записок Мехлиса о непорядках на Западном фронте, однако все они касались второстепенных вопросов. Так, 7 апреля 1944 года Лев Захарович в письме Маленкову возмущался «обезличкой обмундирования» в госпиталях – против нее он выступал еще в финскую войну. В том, что раненые, попадая в госпиталь, нередко сдавали новое обмундирование, а по выписке порой получали обноски, ничего хорошего не было, но это, разумеется, не могло стать поводом для снятия командующего фронтом. Еще Мехлис писал о недостатках в продовольственном снабжении Западного фронта, о плохом состоянии госпиталей и других хозяйственных неурядицах, но вопросов боевых действий и оперативного руководства не затрагивал.
Хотя, надо признать, крови командирам Лев Захарович попортил изрядно. Корреспондент «Красной Звезды» В. Коротеев, насмотревшись на генеральские и офицерские слезы, сочинил специальную «телегу» на Мехлиса, которую 15 сентября 1943 года направил секретарям ЦК Маленкову и Щербакову: «Находясь продолжительное время на Брянском фронте, мне не раз приходилось в дивизиях, армиях и в штабе фронта слышать резкие суждения о тов. Мехлисе, говорящие, что многие командиры и политработники с глубокой неприязнью относятся к тов. Мехлису, прибывшему на Брянский фронт в начале июля с. г. в качестве члена Военного Совета. Это неприязненное выражение нужно определить более или менее точнее: его боятся, не любят, более того, ненавидят.