София подвела их к очередной стеклянной двери, за которой оказался небольшой бассейн. С потолка струился приглушенный золотистый свет. В колонках негромко звучала музыка и звуки природы.
– Подготовьтесь пока, – София вышла, закрыв за собой дверь.
Мадлен немедленно сбросила на пол купальный халат, подтянула завязки на черном бикини и забралась в бассейн.
– Идешь? – поторопила она Эмму.
Эмма тоже сняла халат и спустилась в бассейн, заполненный грязью, густой и зернистой. Ощущение было такое, будто сидишь в глубокой тарелке с овсянкой. Мадлен откинула голову на бортик, на лице застыло выражение крайнего блаженства. София вернулась, принесла девушкам огуречные маски и снова скрылась, пожелав хорошего отдыха и приглушив свет.
На поверхности грязевой ванны вздувались и лопались пузырьки. Эмма вытянулась и попыталась расслабиться. Вкусно пахло огурцами, но музыка играла так громко, что скорее раздражала, чем успокаивала. Мелодия сменилась: вместо шума дождя из динамиков теперь доносился рокот тамтамов и жужжание насекомых, нарушаемое птичьим гомоном и звуками африканской флейты. Когда к этой какофонии добавились крики обезьян, Эмма не выдержала и рассмеялась. От противоположного бортика тоже донесся сдавленный смешок. Эмма открыла глаза и посмотрела на Мадлен. Та изо всех сил сжимала губы, чтобы не выдать веселья. К первой мартышке присоединилась вторая, и Эмма поняла, что больше не может сдерживаться. К ее хохоту присоединилась и Мадлен. Кружочки огурцов посыпались с их лиц в грязь.
– Боже, – выдохнула Мадс, пытаясь отдышаться, – мне кажется или эти мартышки не просто так орут?
– По-моему, такими криками они привлекают партнера, – кивнула Эмма.
Вернувшись на свои места, девушки некоторое время лежали молча, тихонько посмеиваясь. Потом Мадлен снова открыла глаза и потянулась за стаканом минералки, стоявшим у бортика.
– Ты была какая-то странная всю неделю. Слишком… спокойная. Признавайся, все-таки пьешь таблетки?
Я удивилась. Значит, и Мадлен заметила: что-то не так.
– Все в порядке, – ответила Эмма. – Просто устала. Уроки вгоняют меня в спячку.
– Так просыпайся, братец-медвежонок, – состроила рожицу Мадлен. – Почтеннейшая публика рассчитывает, что на своем дне рождения ты будешь зажигать! И говоря «публика», я в первую очередь имею в виду себя.
– Постараюсь тебя не разочаровать, – хихикнула Эмма.
В лицо пахнуло горячим воздухом, запахло серой. Мелькнула и исчезла за стеклянной дверью чья-то темная фигура. Собравшись с духом – игра начинается! – Эмма произнесла:
– Если кто из нас и ведет себя так, будто начал принимать таблетки, так это Шарлотта. Причем мне кажется, что у нее какие-то не те таблетки.