Росс Полдарк (Грэхем) - страница 9

Он спал. Последние лучи дневного света тихо исчезли с небосклона; дом, деревья, ручей и скалы окутал мрак. Западный ветер постепенно набирал силу. Он рыскал среди полуразрушенных шахт на холме, шуршал верхушками яблонь, что укрылись с подветренной стороны, приподнимал угол соломенной крыши на одном из сараев, задувал холодные брызги дождя через сломанные ставни библиотеки, где среди покрытой пылью рухляди что-то вынюхивали шустрые любопытные крысы. В темноте шипел и булькал ручей, а над ним раскачивались на ржавых петлях старые ворота. В кухне Джуд Пэйнтер откупорил вторую бутыль джина, а Пруди подбросила в очаг еще одно полено.

– Ветер поднимается, будь он проклят, – сказал Джуд. – Вечно этот ветер. Только все стихнет, а он опять тут как тут.

– Надо бы за дровами сходить. До утра не хватит, – заметила Пруди.

– Табурет подбрось, – посоветовал ей Джуд. – Поленья твердые, дымить будут.

– Плесни-ка мне джина, червяк чернявый, – попросила Пруди.

– Сама и плесни.

Джошуа спал.

День выдался ветреный. Бледное полуденное небо затянули рваные облака. За последний час пути усыпанная сухими опавшими листьями дорога стала пыльной и ухабистой.

В экипаже ехали пятеро. Тощий узколицый мужчина в засаленном костюме, по виду типичный клерк. Его жена, настолько же полная, насколько был худ ее супруг, прижимала к груди сверток из белых и розовых пеленок, из которого выглядывало раскрасневшееся сморщенное личико младенца. Оставшиеся два пассажира были мужчинами достаточно молодыми. Первый – священник, лет тридцати пяти, второй – на несколько лет помладше.

С того момента как экипаж отъехал от Сент-Остина, все хранили молчание. Ребенок крепко спал. Его не тревожили ни тряска, ни дребезжание стекол, ни лязг осей. Он даже на остановках не просыпался. Супружеская пара время от времени вполголоса перекидывалась парой слов, но тощий муж, оказавшись в одном экипаже с представителями высшего общества, робел и не желал поддерживать разговор.

Мужчина помоложе всю дорогу читал книгу, а тот, что постарше, придерживая рукой выцветшую пыльную занавеску из коричневого бархата, смотрел в окно.

Священник был худой, в строгом черном костюме из первосортного сукна и шелковых чулках. Волосы он зачесывал назад и убирал за уши. Лицо у него было вытянутое и серьезное, губы – тонкие.

Маленький клерк узнал священника, но никак не мог вспомнить его имени. Как и сам священник – имени сидевшего напротив него молодого мужчины. Временами он невольно задерживал взгляд на лице попутчика и его густых, ненапудренных волосах.