Разумеется, я не говорю о крайних случаях, не говорю о девушках, зарабатывающих исключительно на пластические операции, о девушках, для которых операции такого рода стали самоцелью, о девушках, впавших в зависимость от хирургических коррекций. О тех несчастных, чьи тела изуродованы ботоксом и вечными отеками.
Критические замечания столь предсказуемы и легко опровержимы, что я не откажу себе в удовольствии их перечислить. Стало быть, молодость себе я покупаю за деньги? Любовь — за наличку? Не щедрый дар получаю, а приобретаю товар? Я вас правильно понял, уважаемые оппоненты? Таковы ваши доводы? Ну конечно же! Абсолютно с вами согласен. Да, потребность в бабле велика — намного больше, чем кажется. Наличие кассы в данном случае — необходимое условие. Не только для совершения сделки, но и ради жара души. Ничего не могу с собой поделать — процесс оплаты меня возбуждает. Скажу иначе: поскольку я вообще за моральную чистоту отношений, то девушкам плачу с величайшей охотой. Понятное дело, чистоган еще и элемент безнравственности и извращенности. Без него ни тебе эрекции, ни оргазма, ни нежного шепота под утро. Да, да: польский злотый в ее руках — мой эликсир молодости. Вернее, картина, действующая подобно эликсиру молодости. Я вручаю ей беспременную пачечку, смотрю, с какой нежностью она расправляет купюры, и чувствую, как крепнут мои мышцы, разглаживается кожа, исчезает седина. Иногда и так бывает. Однако несравнимо чаще растет ее благорасположение к моей старости. Наличные высвобождают в ней такие запасы геронтофилии, что еще чуть-чуть — и я бы поверил… ну, пожалуй, не в настоящую любовь, но в чистоту взаимоотношений. Женщина, взявшая бабки, ясно и недвусмысленно сообщает: «Я согласна. Согласна, но подкинь еще сотенку».
Ясное дело, пожалуйста, как же без чаевых. Об этом и речь. Есть, конечно, девушки, которые норовят обрыдлую свою повинность исполнить кое-как, а слупить побольше; эти долго с нами возиться не станут. У них дурная репутация. Они живут не по правилам, а так нельзя. На любой, даже самой низкой ступеньке существуют свои законы.
Ах, дожить бы до ласкового слова и… чао, прощай, наш дивный мир. Вообще до чего-нибудь бы дожить. До чего? Как это — до чего? До здоровья, счастья и коренного пересмотра суицидальных планов.
Не помню, говорил ли я, что завел папку для вырезок, касающихся болезни Паркинсона? Мог и забыть, потому что дел было невпроворот, да и вырезок — ноль. Только вчера появилась одна, зато какая: «Робин Уильямс[7] покончил с собой, потому что у него был паркинсон». Ничего не скажешь, исчерпывающая информация, хоть награждай автора! А может, паркинсон тут ни при чем? На ранней стадии этого заболевания редко тянет на тот свет. Напротив, все чаще приходишь в восторг. Со временем, правда, восторг этот выйдет боком, но ведь не сразу…