- Да! Ты сумела остаться собой, не склонила головы. Ты выжила! Ты можешь вернуться домой.
- Нет, - сказала Рут быстро. - Никогда. Я не хочу жалости и презрения. И я боюсь, - сказала после долгого молчания, - что могу родить метиса. Как на меня смотреть станут?
Проблема, собственно, не в другой крови, среди поселенцев полно полукровок, и наши католики, набежавшие из миссий, по происхождению и вовсе чистокровные. А вот родить вне брака - да, очень плохо. Такого не скроешь, и записи будут в церковных книгах. Жизнь не только у ребенка, но и у матери превратится в крайне неприятную. В каком-то смысле Черные Глаза был прав, возражая. Такие женщины предпочитали уезжать из пограничья в места более обжитые, и притом где их никто не знает. Всегда можно придумать несуществовавшего мужа. Догадываться тамошние жители могут сколько угодно, никто проверять не станет, если вместо методистов подастся к бретанцам или еще каким гугенотам. Да даже к католикам. Дополнительный член общины - это праздник. Любую историю скушают с удовольствием и писем для уточнения подробностей безвременной кончины супруга отсылать не будут. Тем более после гибели от рук жестоких врагов.
- Я никуда не поеду! - твердо заявила Рут. - С тобой останусь.
Спросить, требуется ли мне такая радость, позабыла. И дело не в ее внешности. Нельзя держать возле себя белую женщину. На индеанок смотрят сквозь пальцы. Все не без греха. Но это - скандал. Тем более не спрятать от родственников, а Мари точно останется крайне недовольна пересудами и поведением дочери. И что я должен делать? Выгнать? Ага, она вцепилась не хуже клеща и отпускать не собирается.
- Неужели не хочешь увидеть мать с отцом и брата с сестрой? - спросил безнадежно.
- Не сейчас. Я боюсь мужчин, - опуская глаза в пол, призналась она неожиданно. - Всех. В дороге может случиться что угодно. А ты меня не обидишь, я знаю. Ты - свой.
Прозвучало как-то сомнительно. То ли за мужчину не считает, то ли у нее нечто в голове сильно не в порядке и принимает за близкого родича.
- Вернемся к разговору позже. Когда выздоровеешь.
Подразумевалось - физически, но судя по движению, которым Рут коснулась лица, она прекрасно знает, какое впечатление производит.
- Я никогда не стану прежней.
- Пока река не вскроется, - капитулировал я и увидел хорошо знакомую усмешку. В некоторых отношениях человека изменить сложно. Так же она смотрела, получив от родителей нечто капризами. - Но при одном условии.
Она насторожилась.
- Будешь слушаться приказов, не учиняя представлений.
Это по поводу Оленьей Спины. Обнаружив индеанку, попытавшуюся намазать измученную девушку какими-то целебными мазями, Рут устроила истерику. А затем попыталась прибить покушающегося дурачка-секретаря, вознамерившегося помочь устроиться, уж не знаю за что. Точно не спасая добродетель, хотя подобного рода шуток лучше вслух не произносить. Зачем обижать без причины.