Главная дорога острова напоминала треугольник, основание которого проходило по южной окраине острова, между Центром и гаванью, а стороны, поднимаясь на север, соединялись вершинами у эсэсовских казарм. От казарм шла еще одна дорога. Она, по кратчайшему расстоянию, через ущелье, опускалась к Центру, а оттуда, пересекая основание дорожного треугольника, - к бухте.
От главной дороги имелись отростки: к Центру, к мысу, к гаражу, находившемуся недалеко от лагеря, к оружейному складу, разместившемуся ближе к гавани, к лагерным ущельям и к району строительства. Эти немногочисленные и короткие коммуникации полностью обеспечивали быстрые связи эсэсовской охраны со всеми действующими пунктами острова.
«Остров Истребления!..» Всего два слова. Но они точно отображали положение заключенных на острове. Каторжные работы, скверное питание (особенно для заключенных «славянского» сектора), холод и жестокое обращение быстро выматывали силы людей, и смерть хозяйничала здесь свободно и беспощадно.
Издевательства и расстрелы были здесь обычным явлением. Не так повернулся - удар. Дерзко ответил - избиение. Ослабел и отстал - расстрел. Упал от истощения - расстрел. Шагнул в сторону - расстрел. Смерть стояла рядом всегда, когда около находился эсэсовец. Бывали случаи, когда отчаявшийся человек сам шел на конвойного и тот убивал его короткой автоматной очередью.
Случаев бегства с острова не было. Куда бежать? Кругом - свирепый океан. А внутри острова - безлюдие, заснеженные вершины, голые скалы и ущелья, с осыпями и пещерами, которых было здесь множество. Конечно, не составляло для беглеца трудности спрятаться в одной из таких пещер, но сделать это можно было только для того, чтобы умереть там в одиночестве.
Поэтому лагерный режим здесь отличался от того, который был в лагерях на континенте. Здесь не было собак. Меньше было эсэсовцев. Не практиковались ежедневные переклички, с мучительными выстаиваниями на холоде. Учет заключенных сводился к тому, чтобы количество вышедших на работу совпадало с количеством возвращающихся с работы, исключая умерших и расстрелянных в течение дня. Переклички производились только раз в неделю. Это совпадало с днем проверки картотеки на заключенных в лагерной канцелярии: карточки на мертвых переставлялись в другие ящики…
Не лезли по каждому поводу эсэсовцы и внутрь лагеря. Особенно они опасались заходить в «славянский» сектор. В темноте это было для них опасно, - могли и не вернуться. И такие случаи бывали, несмотря на то, что в порядке ответной репрессии эсэсовцы производили массовые расстрелы заключенных.