Молоденькая красивая горничная открыла дверь Томасу и проводила его в гостиную.
— Герр штабсцальмайстер (главный счетовод) сейчас выйдет!
Томас осмотрелся: его мебель, его картины, а вот ковры грязные и не его. В гостиную вошел самодовольный, раскормленный мужчина.
— Хефнер моя фамилия. Хайль Гитлер! Чем могу служить?
— Томас Ливен. Я хозяин этой виллы.
— Вы что, пьяны?
— Да нет. Это просто моя квартира.
— Глупости, эта квартира принадлежит мне. Я в ней живу больше года.
— Да, это заметно, все запущено, грязно!
— Прекратите, герр Ливен, и убирайтесь, или я вызову полицию.
Томас встал.
— Я ухожу, но вы некорректно ведете себя.
Он отправился к Верте. Через два часа главный счетовод Хефнер получил приказ — немедленно освободить виллу. Переночевал он уже в одной из гостиниц, так и не поняв, что же случилось. Бывший штабсцальмайстер Хефнер жив, правда, у него другая фамилия. Он является сейчас генеральным директором одной из фирм в Райнланде. Может быть, он прочтет эти строки и тогда по прошествии стольких лет узнает, почему 3 сентября 1943 года ему пришлось молниеносно покинуть прекрасную виллу на Рио Булонь.
Хефнер потерял виллу, а оберст Вертев тот же день потерял первоклассную домоправительницу — прекрасную черноволосую Нанетту. Маленькая француженка познакомилась с Томасом Ливеном, когда Верте привез его 12 декабря 1942 года, вырвав из лап гестапо. Теперь Нанетта объявила о своем уходе. Через пару дней оберст встретил ее на вилле Томаса. «Не обижайтесь, герр оберст, — проворковала она, — я всегда мечтала работать на Рио Булонь». В начале сентября Томас полностью устроился. Подвал был заполнен винами, купленными на черном рынке, кухня — продуктами оттуда же. Борьба с черным рынком могла начинаться!
Первой, ключевой фигурой, на которую оберст Верте обратил внимание Томаса, был некий Жан-Поль Ферро. Беловолосый великан, как и Томас, был владельцем одного из банков в Париже. Пожалуй, все самые большие спекуляции в последнее время проводились им. Томас пригласил банкира на обед. В 1943 году такое приглашение было необычным: немцев не посещали и не приглашали к себе. Встречались в ресторанах, барах, в театре, но не дома. Или для этого надо было иметь очень и очень веские причины. Неожиданно Ферро принял приглашение. Пять дней Томас и Нанетта готовились к ужину. Ферро пришел. Господа были во фраках. Сухой мартини пили в салоне, затем перешли в столовую, освещенную свечами. Ферро был гурманом, облизывая губы, он спросил:
— Прекрасно на вкус, вымачивали в красном вине?
— Да, пять дней.