В заведении «Жанне» уже спали. Ресторан был закрыт, и только в салоне с огромным зеркалом и плюшевой мебелью горел свет. Мими, Сименон и владелица заведения ожидали Томаса. Когда он вошел, присутствующие издали вздох облегчения.
— Мы очень беспокоились о вас, — сказала хозяйка.
— Да, действительно? — спросил Томас. — И это после того, как вы сами меня послали?
— Это сделано по приказу, — вскричал полковник, — и я вообще не понимаю, почему портфель у вас?
Томас взял бокал и налил из бутылки, стоявшей на столе, коньяк.
— Я предлагаю тост за наше будущее. Настало время расставания, мои дорогие. Я убедил майора Дебре, что будет лучше, если я привезу документы в Лиссабон. Вы, господин полковник, возвращаетесь в Париж и связываетесь с «Лотосом-4». Что это у вас означает?
— Это означает подполье, — ответил полковник Сименон.
— Желаю успеха, — сказал Томас. Он посмотрел на хорошенькую хозяйку. — И вам желаю успехов, Жанне, пусть процветает ваше заведение.
— Мне будет очень не хватать вас, — жалобно произнесла она. Томас поцеловал ей руку.
— Расставание всегда печально.
Мими, обычно радостная и веселая маленькая Мими, разрыдалась. Сквозь слезы, всхлипывания и стоны послышался ее высокий голос:
— Это глупо. Извини меня, я совсем не хотела плакать.
Несколько позднее, лежа рядом с Томасом в постели, она шептала сквозь шум дождя:
— Я все передумала снова и снова, очень мучилась…
— Я все понимаю, — сказал Томас, — ты думаешь о Сименоне, не так ли?
Она повернулась, легла на грудь Томаса. Ее слезы капали на его губы. Они были солеными и теплыми.
— Мой дорогой, я тебя очень люблю, но последние недели, проведенные в этом доме, показали мне, что ты не рожден для брака.
— Если ты Жанне имеешь в виду… — начал он, но она его перебила:
— Не только, вообще. Ты рожден для женщин, но для всех, а не какой-либо одной. Ты не можешь быть верным…
— Я понимаю, Мими.
— Не таким, как Юлиус. Он менее умный, чем ты, но он более романтичен и идеалистичен.
— Малышка, ты не должна извиняться. Я давно говорил об этом. Вы оба французы, любите свою Родину, которой у меня в настоящее время нет. Поэтому я хочу уехать, а вы — остаться здесь.
— И ты можешь меня простить?
— Тут вообще нечего прощать.
Она прижалась к нему, шепча:
— Пожалуйста, не будь таким хорошим, дорогой, а то я начну опять плакать. Как ужасно, что нельзя выходить замуж за двух мужчин сразу.
Томас рассмеялся. Он повернул голову. Черный портфель, который лежал под подушкой, мешал ему. Томас решил не выпускать его из рук до отлета из Тулузы. То, что он решил сделать, требовало времени, а в Тулузе его не было у него. В Лиссабоне он намерен был позаботиться о том, чтобы документы никому не принесли несчастья.