«Вышло красное», — вспоминала Эстрелла с глазами, полными слез, 5 ноября 1940 года, находясь в салоне самого дорогого апартамента самой фешенебельной гостиницы Сан-Хосе.
Было половина десятого по местному времени. В Лиссабоне — половина первого. Томас пил двойной коньяк, чтобы заглушить свой страх. В Сан-Хосе Эстрелла пила вторую порцию коньяка, чтобы утешиться.
В последнее время она начинала пить все раньше и раньше, все чаще и больше. Ее сердце разрывалось от любви и тоски по Жану. Если она не пила, она вспоминала о нем.
«Неповторимый, единственный, чудесный Жан, этот подлец, варвар — ненавижу». Дрожащими пальцами Эстрелла налила себе еще коньяку и крикнула в пустоту апартамента: «Никогда, никогда я не забуду Жана!»
— Никогда, никогда я не забуду эту женщину, — проговорил Томас, обращаясь к Лазарю.
Вечерние сумерки, окрашенные заходящим солнцем в розово-перламутровые цвета, спускались на Лиссабон. Как разъяренный тигр, метался Томас по камере. Он рассказал Лазарю все о себе и что его ждет в случае, если немецкая, французская или английская разведки захватят его.
Покуривая сигарету, Лазарь озабоченно наблюдал за Томасом.
— Ужасно, никогда не знаешь, что придет в голову этой истеричке.
Томас остановился:
— Это так. Может быть, завтра она отправит следователю письмо и обвинит меня в убийстве или в совершении еще каких-либо тяжких грехов. Да, мое положение более чем сомнительно. Проклятый браслет, она, наверное, взяла его с собой, и, таким образом, полиция никогда его не найдет, а я буду сидеть здесь, пока рак не свистнет.
— Верно, поэтому ты должен как можно скорее вырваться отсюда, — проговорил Лазарь.
— Вырваться?!
— Да, пока она еще чего-либо не натворила.
— Лазарь, дорогой, как вырваться, ведь здесь же тюрьма, с железными дверями.
— Конечно, не так легко, как ты сюда попал.
Томас присел на край нар.
— Но есть же какой-нибудь выход?
— Конечно, есть. Мы должны как следует подготовиться. Ты говорил, что умеешь подделывать документы?
— Да, и еще как!
— Здесь в тюрьме находится типография, которая печатает все бланки для судов и полиции. Оттиск необходимой печати мы достанем. Тут все будет зависеть от тебя, мой дорогой.
— От меня? Каким образом?
— Ты должен изменить свой облик.
— Изменить? В каком смысле?
— В моем, — меланхолично ответил Лазарь. — Ты должен быть меньше, иметь горб, хромать, быть лысым. Я очень напугал тебя, Томас?
— Совсем нет, — соврал Томас, все еще не понимая, о чем идет речь.
— Свобода — высшее благо жизни, — заявил Лазарь, — а теперь послушай меня внимательно. В тюрьму легче попасть, чем выбраться из нее, но выйти можно.