— Отец, — сказал он, — Халим-джан — мой друг! Ручаюсь, что он ничего плохого не сделал и не сделает!
— Погоди, сынок, вырастет твой друг и тебя же побьет той самой тростью, которую ты для него вырезал. Не зря народ говорит: волчонок вырастет — непременно волком станет!
Садык в ответ твердил уверенно и упорно:
— Нет, нет, не волк он и волком не будет!
Так препирались отец с сыном. А тем временем кипящий гневом Халим-джан вбежал в свой сад. У ворот стоял фаэтон его дяди Самада, и кучер, набрав ведро воды из полноводного арыка, тщательно мыл его, приводил в порядок.
— Это приехал мой дядя? — спросил Халим-джан.
— Да, ваш дядя… Отдыхает в беседке…
Беседка была сооружена недавно из добротных деревянных досок и походила больше на маленький домик. Ряд миндальных и айвовых деревьев и густые кусты ярко-красных роз скрывали ее от глаз гуляющих в саду, от входа в сад. Эта часть сада у ворот считалась мужской половиной. Женщины, гулявшие по саду, могли быть спокойны: никто их не увидит…
Халим-джан решительно ринулся к беседке. Там сидели Самадходжа и его старший сын, они играли в карты.
Отдавая дань приличиям, Халим-джан вежливо поздоровался, но тут же резко спросил:
— В этом арыке не было воды, откуда же она появилась? Лицо Самадходжи выражало полное недоумение.
— То есть как откуда? Мы приказали слуге, он пошел и пустил. Ты, видно, плохо соображаешь…
— Сегодня очередь отца Садыка, воду должны были они получить. А вы приказали провести воду в этот арык. И ваш слуга исполнил ваше приказание: он не только повернул воду, но еще разбил голову отцу Садыка.
— Что ты болтаешь, племянничек? — зло усмехнулся Самадходжа. — Дался тебе этот Садык! Да кто он такой, в конце концов! Вода эта божья, а не чья-то…
— Нет, тут на нее очередь, потому что сразу на всех не хватит! Пойду скажу отцу, он не допустит насилия, не захочет прослыть убийцей.
Самадходжа молчал. В его руках задрожали карты, он бросил их на ковер. Карты взял его сын, нехорошо усмехнувшись. Он быстро и аккуратно сложил колоду и сунул ее в карман.
— Ну, уж если мы убийцы, так беги и докладывай миршабу, а не твоему отцу! Вставай, сынок… Больше ноги нашей здесь не будет!
— Бросьте, отец, стоит ли обращать внимание на слова этого глупого мальчишки? А вы еще обижаетесь. Он недостоин этого!
— Сами вы поступили недостойно! — резко воскликнул Халим-джан..
— Ну, погоди, щенок, так тебя стукну, что пылинки от тебя не останется! — прокричал яростно Самадходжа.
Увидев, какой оборот принимает дело, папенькин сын Самадходжи быстро побежал к воротам; за ним, тяжело ступая, шагал его отец. Он что-то бурчал, ругался и отплевывался.