Ахмадходжа не хотел умирать — ведь годами он еще не был очень стар, еще многое ему предстояло сделать.
Он и в паломничество пустился ради жизни. Он много думал, прежде чем решился на это. И рассчитал так: путешествие внесет некоторое разнообразие в его жизнь. Он засиделся в Бухаре. Ему надоели одолевавшие его заботы, люди, говорившие только о делах, или глупцы, ведущие пустые разговоры, раздражающие нервы и сердце… Поехать просто в Москву — это опять же значит заниматься только торговыми делами. Ему нравилось, что его считали опытным и умным коммерсантом, преуспевающим в делах, но жить только этим он не мог, у него были и другие, духовные запросы. И вот паломничество в Мекку поможет их удовлетворить. Он увидит новые места, новые города, новых людей и отдаст свой, святой для каждого мусульманина, долг богу. Это все вместе взятое принесет покой его изболевшемуся сердцу.
А все же нескладно получилось с забытыми в Москве таблетками. «Какой хороший человек наш спутник, доктор, отдал свои целительные таблетки. Он привез их из Германии и отдал. Чем смогу я одарить его за это? Нельзя же предложить ему деньги — обидится…»
Эти мысли очень волновали старика, и вдруг он вспомнил, какие у доктора неказистые часы, и цепочка дешевая, серебряная. Ахмадходжа вытащил свои золотые часы на золотой цепочке и протянул их доктору:
— Не откажите взять от меня на память!
— Нет, что вы, — сдержанно, твердо сказал Иван Иванович. — Мои часы, правда, не золотые, но работы одного из лучших мастеров в мире, Павла Буре.
— Очень хорошо, но мои часы — просто вам на память! Возьмите их, очень прошу!
— И я прошу, возьмите, — подал голос Халим-джан. Краснея от смущения, доктор протянул руку:
— Что ж, возьму, чтобы не обиделись… Спасибо!
Часа через два после этого разговора поезд внезапно остановился на небольшом разъезде, где уже несколько лет не останавливались даже товарные поезда. Оказалось, как сообщил проводник, между этим разъездом и следующей за ним станцией произошло крушение: столкнулись два поезда, много жертв… Пока исправят путь и все приберут, их поезду придется стоять чуть ли не сутки.
— Что поделаешь, очень жалко погибших людей. Но возблагодарим господа, что пока нас миновало, — сказал торжественно Ахмадходжа. — Пусть вагон отапливают, кипятят воду для чая — и с нас довольно! Мирзо, а Мирзо, у нас хватит еще на сутки провианта? Да? Ну и хорошо!
— Но хлеб кончился! — сказал Мирзо. — Мы надеялись на Киев.
— На Киев? — спросил Халим-джан. — Там мы теперь будем только завтра ночью. Но неужели здесь где-нибудь поблизости не найдется хлеба! Выйдем, поищем… Хорошо, отец?