— У нас фаэтон… И Фируза уехала.
…Асо проснулся, когда на дворе стояла ночь. Палату освещала десятилинейная лампа. У его кровати сидела Фируза и ласково улыбалась ему. Крепкий, глубокий сон значительно улучшил его состояние. Асо проснулся в хорошем настроении.
— Я так долго спал, — сказал он, — что не заметил, когда внесли лампу…
Дрожащей от слабости рукой Асо взял руку жены.
— Хорошо, что в палате два источника света, — сказал он улыбаясь. Фируза удивилась:
— Откуда два?
— Один — это лампа, другой — ваше лицо.
Фируза была счастлива: Асо говорит такое — значит, он хорошо себя чувствует.
— А как вы? — ласково спросила она. — Не болит плечо?
— Болит? Что болит? Да и болело ли что-нибудь?
Я не чувствовал… Он говорил так весело, так шутливо, что Фируза готова была поверить ему, но ей вспомнился его короткий страдальческий стон, и слезы навернулись на глаза, дрожь пробежала по телу. Между тем принесли ужин.
— Ого, — шутливо продолжал говорить Асо, — вот и ужин уже готов! Вместе и поужинаем. Хорошо?
Фируза протянула Асо пиалу кислого молока, положила в куриный бульон лепешку, говоря:
— Нам тут приготовили уютный домик, с большими окнами, с верандой, постелили большой ковер… Караванбаши помог вещи занести.
— Вот и хорошо! Когда я поправлюсь, устроим в новом доме пир.
— Непременно устроим!
— Вы сегодня будете ночевать там?
— Нет, я останусь здесь.
— Где же?
— Рядом с вами. Я говорила тут с врачами, они разрешили мне побыть несколько дней с вами, пока окрепнете… Целый день я буду за вами ухаживать, а когда настанет пора спать, уйду в соседнюю комнату, где стоит удобная кровать, и там посплю и отдохну… Будьте спокойны!
— Милая вы моя, любимая! — Только эти слова смог произнести Асо — так он был взволнован. По щеке покатилась слезинка, одна, другая, еще и еще; они убедительнее всяких слов говорили о его чувствах…
Это было в конце октября в полдень. На одной из платформ, немного в стороне от станции Каган, готов был к отправлению специальный эшелон, состоящий из красных теплушек и одного синего пассажирского вагона, прицепленного в конце состава. В теплушках с настежь раскрытыми дверями ехали красноармейцы, в закрытых находились лошади и оружие. Синий вагон был отведен для командования.
С воинским отрядом, разместившимся в этом эшелоне, почти месяц Карим преследовал в степях Кермине и Нураты Абдулхамида Орипова. Но поймать Орипова не удалось. Почуяв, откуда грозит опасность, он вместе со всеми своими людьми бежал в сторону Гиссара, к Бабатагу. Тогда отряд Карима отозвали в Бухару, пополнили новыми людьми, предоставили возможность передохнуть — и вот сегодня он снова в строю и направляется в сторону Байсуна. Настроедие у Карима было приподнятое, он был поглощен стремлением скорее расправиться с басмачами, встретиться лицом к лицу с ненавистным Асадом Махсумом, покончить с ним и освободить любимую свою Ойшу!