— Тиса Лазаровна, мое почтение. Вам докучал этот шкет? — Витер окинул хмурым взглядом шкалуша, который уже успел выпрямиться перед начальством.
— Совсем нет, Витер Дмитриевич.
Старшина оглядел Тису, затем новобранца:
— Почему прохлаждаемся, боец? — гаркнул он.
— Никак нет, господин старшина. Явился на медосмотр по вашему приказанию, — оправдался шкалуш.
— Так какого лешего здесь околачиваешься? Марш к лекарю. Что стоишь? Шевели отростками!
Новобранец шмыгнул в дверь корпуса.
— Тиса Лазаровна, если вам нужна помощь или защита, вы не стесняйтесь, обращайтесь ко мне.
— Спасибо, Витер Дмитриевич. Но думаю, в этом нет необходимости. Мне никто не угрожает, — поблагодарила Тиса. — Хотя…
Девушка сложила ладони.
— Витер Дмитрич, вы смогли бы у кладовщика лотки попросить для меня?
— У Шилыча? — цокнул языком Витер. — Да у этого пса даже снега зимой не выпросишь. Боюсь, эта задача невыполнима. Простите, Тиса Лазаровна, но здесь вам лучше обратиться к вашему батюшке.
Мужчины отправились дальше, и девушка еще какое-то время смотрела им вслед.
* * *
После завтрака следующего дня Тиса заглянула на чердак.
Она прошла в хозяйственное крыло корпуса, где в детстве любила шнырять по сумрачным кладовкам. В них можно было обнаружить много старых, покрытых пылью, а потому загадочных вещей: тяжелые ржавые утюги, подсвечники, сломанные швабры, и даже части старинных лат времен первой Панокийской войны. Тиса поднялась по скрипящей лестнице, предназначенной для слуг, на третий этаж.
Глиняный пол чердака устилала соломенная труха. Под потолком нависали балки, — того и гляди, поцелуют в макушку. Из окон на пол падали полоски света, в которых клубились частички пыли. На пеньковой веревке, протянутой меж балками, сохли травы и коренья. Тиса вдохнула запах трав. Зверобой с венчиками желтых цветов, терпкая серолистая полынь, спутанные стебли спорыша, девясил, ромашка, лапчатка, красный клевер… «Лекарство то, что ногами топчем», — часто любит повторять Агап. Тиса подвинулась к березовым стеллажам, взяла деревянную лопатку и поворошила ею плоды черноплодной рябины. Тут же сушились шиповник, боярышник, кизил, медвежья ягода и семена тыквы.
Девушка сняла с веревки два пучка — бузину и сирень. Из окошек чердака послышалось твердое: «Да не посрамим Имперскую Пограничную Стражу! Будем готовы к отпору супостата!»
Так Тиса поняла, что на плацу закончился смотр. Так было всегда. Отец отдавал распоряжение начать тренировку. И пограничники принимались стрелять из стрелометов, дальнобойных луков, валить мишени из фанеры, чиркать саблями, колошматить мешки набитые соломой. Старшины старались гонять своих ребят особенно активно, если поблизости находилась лысеющая макушка отца.