— Тиса, зачем ты ходишь в скалы? — спросил отец, как только девушка ступила на порог кабинета. Сегодня он смотрел на нее так, будто не один зуб уже болел, но вся челюсть.
Тиса притворила дубовую дверь, соображая, что ответить. От неожиданности она растерялась.
— Отец…
— Я знаю, ты была на гряде, — отец барабанил пальцами по столу. — Тиса, я предупреждал тебя. Не обессудь, я снова приставляю к тебе человека.
— Ты же знаешь, что это пустая трата времени! — заныла с досады Тиса. — Я все равно убегу от твоих шпионов.
— Не шпионов, Тиса! — отец стукнул по столу кулаком так, что звякнула чернильница в бюваре. Лоб отца медленно багровел. — Не заставляй меня принимать более жесткие меры!
Тиса прислонилась к косяку двери:
— Где были твои меры, когда мне было тринадцать, пятнадцать, шестнадцать? — спросила она. — Если бы мама была жива, ты бы никогда…
Почувствовав, что на глаза вот-вот накатят слезы, Тиса выбежала из кабинета.
На лестничном пролете она налетела на Витера.
— Тиса Лазаровна? — пробасил он.
Но Тиса уже добралась до своей комнаты и хлопнула дверью.
Спустя час, девушка покинула свое убежище успокоенная, и если бы не бледные щеки и сжатые в кулачки руки, то можно было бы подумать, что она в хорошем расположении духа. Тиса спустилась в столовую. Заглянула на кухню. Камилла крошила огурцы для салата. Кот Огурец терся о ноги кухарки и выпрашивал угощение. Тиса узнала у Камиллы, что Жич забрал новобранцев — таскать мешки с крупой на склад.
И верно. У склада стояла телега, наполовину заполненная мешками. Солдаты сгружали их и заносили во владения Шилыча. Тиса увидела, как Трихон в свою очередь взвалил на спину мешок.
Перед входом в складское помещение девушка преградила ему путь.
— Зачем ты рассказал отцу? — налетела на него Тиса.
— Я не понимаю, — новобранец захлопал глазами. — О чем рассказал?
— О скалах! У нас же был уговор.
— Простите, барышня, но я без понятия, откуда прознал об этом ваш отец. Прошу вас, посторониться.
Входя в склад, юноша забыл пригнуться. Мешок зацепился за дверной косяк и рухнул с плеч юноши. Дерюга лопнула, и овсяная сечка рассыпалась горкой.
Трихон с досады сплюнул.
— Я не знаю, что и от кого вы слышали, — сквозь зубы сказал он. — Но капитану я ничего не говорил.
Тиса задумалась на миг.
— Значит, это Агап, — прошептала она.
Откуда ни возьмись, объявился Жич, он схватил Трихона за ухо и устроил такой нагоняй мальчишке, что Тисе стало его жалко. Она постаралась объяснить повару, что это ее вина, но Жич лишь отмахнулся.
— Идите к себе в лекарню, барышня, — проревел Жич.