приготовлении пищи. Господи, когда было в последний раз, когда я готовил что–нибудь
поесть, и это не включало в себя готовку в микроволновой печи? Ответ на этот вопрос не
приходит в голову, и, прежде чем я смогу мысленно начать вести беседу с самим с собой,
жужжит мой телефон.
Она прислала мне сообщение. «Я уже в офисе и отвечаю на письма. Я могу тебе чем–
нибудь помочь, чтобы подготовиться к слушаниям? Готова сменить тему».
С тех пор как я стал получать смс–ки на свой обычный телефон, я должен контролировать
свои ответы. Я не могу спрашивать ее, известно ли ей, что ее ублюдок кузен ошивался
вчера вечером возле ее квартиры. «У меня сегодня законодательные споры и
свидетельские показания. В этом плане я силен. Если можно, мне нужен переводчик на
следующей неделе, чтобы разобраться с документами, которые должны прийти мне.
Наладить контакты. Можешь кого–нибудь предложить?».
«Язык... регион?» Снова отвечает она.
«Де–факто языком является испанский».
Она отвечает моментально. «Я могу справиться с этим. Местоположение?»
«Гавана. Куба, но также курс на Доминиканскую Республику. До встречи». Это больше,
чем я обычно пишу в сообщениях, но это не перебор – я менее общителен, чем
большинство сенаторов по отношению к своему персоналу.
***
В такой час поездка до Холмов проходит быстро. Я вхожу в свой офис, здесь темно, за
исключением уголка в конце коридора, откуда льется свет из временного офиса Ксавии.
Неожиданно приступ резкой боли появляется у меня в груди. Майра ушла в декретный
отпуск до дня Благодарения, и, учитывая, что Ксавия теперь является полноценным
сотрудником, работающим в качестве моего пресс–секретаря наполовину, мне интересно,
на что она пойдет, чтобы закончить учебу.
– Доброе утро, – говорю я, входя в ее кабинет. – Можно тебя на минуту?
Ее глаза смотрят в мои, не моргая поверх очков, в то время, как я расстегиваю и снимаю
пиджак. Я буду удерживать ее, допрашивая об университете. Она выглядит уставшей, и я
сразу задаюсь вопросом, а вдруг ее соседка все еще болеет. Я вешаю пиджак на спинку
стула напротив ее стола, наблюдая за ней.
– Дома все в порядке?
– Да. А у тебя? – Она слегка приподнимает бровь и встает, в свою очередь, скидывая свой
пиджак. Плавно бросает его на стул и также плавно двигается ко мне, сейчас только я один
пялюсь. Она покачивает бедрами из стороны в сторону, на ней платье с запахом, которое
она начинает развязывать. Черное и облегающее ее изгибы. Я представляю, как
распахиваю ее платье и использую его для того, чтобы привязать им ее к стулу, раздвинув