будут молчать. Наверное, поэтому мы с ним закадычные друзья.
– Хватит нести чушь. – Я снова смотрю на окна квартиры Ксавии. Они темны и мое
сердце начинает колотиться. Она в постели. В безопасности. С ней все в порядке. Сейчас я
могу включить передачу и уехать.
– То, что вы сделали... я не могу описать словами ту суматоху, что вы устроили. Устроить
представление на сцене. Я никогда не видел столько раздраженных людей. Они были
готовы штурмовать коридор, требуя, чтобы мы сняли дверь с петель.
– Хорошо, что этого не случилось, – я сухо отвечаю. Мои мышцы напряжены. Впервые в
жизни страх вспышкой медленно проползает сквозь мое подсознание. Словно
предчувствие, что что–то ужасное может произойти... а потом оно исчезает.
– Кстати, этот поступок, в конце концов, был гениальным. Но, дерьмо, попробуй сказать
это агентам Секретной службы, которые готовы пройти сквозь стены. Эти ублюдки из
кожи вон вылезут, чтобы прославить себя. Они готовы отдать свои жизни. А что такое
дверь? – Он мрачно смеется.
Я ощущаю, как мои внутренности стягивает узлом. Второй раз менее, чем за десять
секунд. Ощущение словно меня сейчас вырвет!
– Ну, раз уж мы заговорили о сведении, – я произношу это серьезно. На самом деле, кровь
глухо пульсирует у меня в висках. – Я, недолго думая, отменю наше бесстрашное
членство, если он сам или кто–либо еще аннулирует мои полномочия!
– Только ты у нас с яйцами, кто просто может допустить возможность сделать подобное.
– Более, чем просто допустить. Я серьезно, Джекс. Либо мы оба будем настаивать на этом,
либо мы все в жопе. Мы владельцы этого клуба. Ответь мне честно, чей приказ ты будешь
выполнять? – На этот раз, у меня явное ощущение, что между нами возникла трещина в
нашем понимании как управлять клубом. – Чей? – Я еще раз повторяю, когда он не
отвечает мне сразу.
– Бенедетто Антонио Стоун, – серьезно говорит он. – Я не буду удостаивать этот вопрос
ответом. Что с тобой? Может быть, это реальная проблема, которую необходимо решить.
Я застываю. Джекс единственный человек (кроме моей мамы), который постоянно
использует итальянский вариант моего имени, чтобы сделать замечание. Что бы она
подумала о Ксавии, будь она жива? Наверное, обожала бы ее. Я сжимаю челюсти от
резкой боли в моей груди.
– Похоже, у нас у обоих сегодня утром не будет ответов на вопросы.
Он тяжело вздыхает, и я знаю, что мы оба закоренелые полуночники.