Не высовываться Нелли не могла патологически.
Где бы она ни оказывалась, ее всегда было видно и слышно, она всегда была ярче всех одета и накрашена, мимо нее нельзя было пройти, не заметив, она ни к чему не могла оставаться равнодушной, творческая энергия била в ней через край – и ее ничто не могло изменить, даже приезд в роли обычного педагога в небольшой и, в общем-то, провинциальный театр.
Через две недели она была уже главным педагогом – к зависти и недовольству тех, кто работал здесь годами и подстраивался под заведенный ритм. Нелли никогда ни к кому не подстраивалась, в результате подстраиваться приходилось к ней.
И постановка «Лебединого», о которой она начала мечтать с самого приезда, была одобрена, разрешена, утверждена, оплачена и организована. Лиза знала, что Нелли не могла позволить себе проиграть: слишком много души вкладывала она во все, за что бралась.
Когда они вошли, Лиза поняла, что они опоздали.
Конечно, перевести бред новатора Романа могла не только она. И по лицу главного хореографа и некоторым торжествующим улыбкам было видно, что это уже сделали без нее. И сделали, ничего не смягчая и не сглаживая, чтобы подчеркнуть весь ужас ситуации: вот кого она вам сосватала! Что вы теперь будете делать с этим горе-режиссером?! Говорили мы вам!
Черт, подумала Лиза, все из-за меня. Нервы ни к черту, жалко Нелли, зачем было, спрашивается, впадать в истерику, а потом еще стоять в коридоре с Цветаном?
Незачем. С истерикой, понятно, ничего не сделаешь, нервы, а вот стоять в коридоре и разговаривать пустые разговоры?
Совершенно незачем.
– Лиза! – одновременно воскликнули с разных сторон и заговорили на нескольких языках.
Она была нужна им, и это чувство своей необходимости здесь, в Измире, было ей приятно. Она всегда радовалась, когда была востребована, даже когда скучные пожилые соседки звали ее на очередные чаепития. Она несколько лет выстраивала свою здешнюю жизнь так, чтобы не заскучать, подобно другим женщинам-эмигранткам, и это ей вполне удалось.
Даже более чем.
У нее не было ни минуты свободной. Сейчас, к примеру, у нее есть еще около получаса, чтобы вникать в балетные дрязги, потом закончится урок у старшего сына, и Лиза заберет его и двух его одноклассников, живущих по соседству, и развезет их по домам, а потом придет домой и даст детям ужин, и созвонится насчет завтрашних занятий, и разгонит мальчишек по комнатам, и проверит их уроки, и доклеит наконец стенгазету по экологии.
Дома она будет около девяти, до десяти надо все успеть, чтобы дети легли вовремя, а ведь могут еще обрушиться телефонные звонки, или сын соседки притащит очередной тест по английскому, который валялся у него неделю, а сдавать, оказывается, уже завтра, и без тети Лизы, конечно, не справиться. А завтра вставать в семь, отправлять детей в школу, готовиться к собственным урокам и к репетиции английского театра, что-то покупать, варить и стирать, отвечать на звонки, проводить эти самые уроки и репетиции, встречать переполненных эмоциями сыновей, выслушивать их и отправлять или везти на разные курсы, и общаться с друзьями, быстро переключаясь с одного языка на другой или третий…