— Почему?
— Я изучил грязь из-под ногтей на ногах. Могу сказать, что последнее время он носил носки из сине-зеленой шерсти. Я обнаружил также ворсинки войлока, из которого делается домашняя обувь. Отсюда я заключаю, что человек этот обычно носил войлочные туфли.
— Если это точно, Поль должен это подтвердить, потому что долгое ношение мягких туфель в конце концов деформирует ступню; по крайней мере, так без конца твердит моя жена…
Он не закончил фразы, позвонил в Институт судебной медицины, но доктора Поля там уже не было, и пришлось позвонить ему домой.
— Говорит Мегрэ… Один вопрос, доктор, в связи с замечанием Мерса. Вам не показалось, что этот человек чаще ходил в мягких туфлях, чем в ботинках?
— Поздравьте от меня Мерса. Я чуть было сам не сказал вам это недавно, но счел, что это слишком неопределенно и я рискую направить вас по ложному следу. При изучении ступней мне пришла мысль, что это, быть может, официант из кафе. У них, так же как у метрдотелей и полицейских агентов, особенно уличных постовых, ступни становятся плоскими не от ходьбы, а от долгого стояния.
— Вы говорили, что у него грязные ногти на руках.
— Верно. У метрдотеля не может быть траура под ногтями.
— У официанта из большого ресторана или богатого кафе тоже.
— Мерс больше ничего не обнаружил?
— Пока нет. Благодарю, доктор.
Прошло еще около часа. Мегрэ бродил по лаборатории, наклоняясь то к одному, то к другому сотруднику.
— Вас интересует, что у него под ногтями есть земля, смешанная с селитрой?
Как и Мегрэ, Мерс знал, где чаще всего встречается подобная смесь — в погребах, особенно сырых.
— Ее мало или много?
— Это меня и поразило. Человек не может так выпачкаться с одного раза.
— Иначе говоря, он имел привычку спускаться в погреб?
— Это только гипотеза.
— А руки?
— Я обнаружил под ногтями сходное вещество, но с другими примесями и с мельчайшими крупинками красного сургуча.
— Какой употребляют для запечатывания бутылок с вином?
— Да.
Мегрэ был почти разочарован: загадка оказывалась слишком легкой.
— В общем, это владелец бистро, — проворчал он. И в памяти его всплыл образ худой черноволосой женщины, которая утром подавала им вино. В таком квартале, как набережная Вальми, не было недостатка в живописных индивидуумах. Но Мегрэ редко приходилось встречать тот тип инертности, который он отметил у этой женщины. Это было трудно объяснить. Большинство людей, глядя на вас, чем-то с вами обмениваются, устанавливается какой-то контакт, пусть даже этот контакт выражается в недоверии и вызове.
С этой женщиной, напротив, не установилось ничего. Она подошла к стойке без удивления и без страха, с признаками усталости, которая, наверно, никогда ее не покидала.